Fly by Night. Хроники Расколотого королевства - читать онлайн книгу. Автор: Фрэнсис Хардинг cтр.№ 48

Ее отец так неожиданно преобразился из преступника в героя, что у Мошки перехватило дыхание. Так вот какова была его история, вот как он оказался в Чоге, где его никто не знал.

Перезвон стал совершенно невыносим, будто сотня безумцев колотила по кастрюлям. Даже кружки на столах задребезжали. Кольраби продолжал что-то говорить, сверкая глазами и жестикулируя, но Мошка с трудом разбирала слова.

— Простите! — прокричала она. — Я бы вам все рассказала, мистер Кольраби, если бы не этот перезвон!

Кольраби продолжал говорить, теперь уже что-то более возвышенное и печальное, судя по выражению его лица, словно откликаясь на душевное состояние Мошки.

— Слишком поздно! — сказала она. — Я не знала о злодействах Клента, когда связалась с ним. А теперь я сама в крови по колено.

Кольраби перестал говорить и нахмурился, а затем подмигнул ей и рассмеялся, продолжая прикрывать уши. — Я не могу рассказать вам сейчас, — продолжала Мошка, — и потом буду молчать, дочь Квиллама Мая не хочет порочить фамилию отца. Простите, мистер Кольраби, простите меня, простите…

Она сидела, глядя в глаза Кольраби, прижимая ладони к ушам и качая головой. И перезвон стал понемногу стихать. Когда низкий гул колоколов Добряка Бонифация обозначил окончание Молитвенного часа, Мошка отняла ладони от ушей и встала из-за стола.

— Я должна вернуться к мистеру Кленту, мистер Кольраби.

— Мошка… Если тебе станут известны планы Клента или понадобится помощь, ради всего святого, разыщи меня в кофейне «Речной олень». Не пытайся действовать в одиночку.

Мошка не могла больше смотреть в лицо Кольраби. Сокрытие убийства Куропата привязало ее к Эпонимию Кленту сильнее, чем если бы Бокерби поженил их. Она молча встала и вышла из таверны.

После разговора с Кольраби Мошка целых три дня чувствовала себя не такой одинокой. Это было приятное и непривычное чувство, и она решила не анализировать его, чтобы оно не потускнело.

Тем более что в эти дни ей приходилось нелегко. Клент как будто стал тяготиться ее присутствием, но и отпускать надолго в город не решался. Он постоянно посылал ее с поручениями, но требовал возвращаться как можно скорее. Если, же она задерживалась, он начинал нервничать. Но если она возвращалась раньше, чем он рассчитывал, он раздражался и выстукивал пальцами марши по краю стола.

Однако Мошка теперь взяла за правило не дерзить ему и вообще держаться с ним как можно тактичнее. Это породило еще большее отчуждение между ними, и Мошка начала всерьез бояться его, так что на ночь она стала брать в кровать Сарацина. Ее не раз посещал соблазн удрать от Клента, но она понимала, что он непременно найдет ее и наверняка убьет или же повесит на нее вину за убийство Куропата. Более того, она ни за что бы не бросила Сарацина, а Клент запирал его в чулан каждый раз, как Мошка отлучалась, как бы «для его же безопасности».

— Мы пока заляжем на дно, — говорил ей Клент, — и подождем ответа ее светлости.

Но Мошка была убеждена, что никакого ответа они не дождутся. В городе она собирала слухи об аресте Ключников и о побеге Тетеревятника, который обвинил Книжников в нарушении правил. Мошка приносила Кленту газеты, и тот внимательно изучал каждую заметку, выискивая тайные признаки того, что война между гильдиями началась.

В один из дней вспыхнул пожар на бумажной фабрике. Люди считали, что это дело рук Ключников.

— Арамай Тетеревятник сделал первый шаг, — заключил Клент. — Это его предупредительный выстрел в сторону Книжников. Как я и думал, он винит их в аресте Ключников. Хочет их напугать, чтобы те принесли извинения. Зря старается.

Дни шли, суд над Ключниками неумолимо приближался, а с извинениями никто не спешил.

— Сбегай посмотри, кто пришел, — то и дело говорил Клент. — Я точно слышал, как хлопнула дверь. Если это констебль, навостри ушки и подслушай, что он скажет. И бегом назад.

Мошка спускалась на кухню и замирала за дверью, готовая тотчас вернуться обратно, если услышит шаги. Обычно там Пирожок в полном одиночестве пекла пирожки и напевала балладу про доблестного капитана Блита. Иногда Мошка слышала, как Пирожок выходит на крыльцо и торгуется с коробейником или старьевщиком.

Мошка часами сидела у окна, глядя на бесконечную череду взволнованных, хмельных или разгоряченных пар, входящих в брачный дом. Многие невесты безуспешно пытались спрятать округлый живот под пышными одеждами.

Иногда Клент, завидев на ком-то перчатки, говорил Мошке:

— Ну-ка сбегай в часовню, посмотри, снимут они перчатки, когда будут обмениваться кольцами?

Он подозревал, что Ключники пришлют агента разделаться с ним, но до сих пор это всегда оказывались обычные люди.

Но однажды Мошка услышала через кухонную дверь, что констебль расспрашивает о посетителях брачного дома.

— Бывает, люди хотят поинтересоваться, — объясняла ему Пирожок. — Но в дом мы пускаем только тех, кто приходит жениться. А комнаты сдаем счастливым молодоженам на первую брачную ночь. — Судя по тону, она была несказанно рада за них, и Мошка закатила глаза. — Все записаны в журнале. Кроме них, в дом не заходит никто, кроме мистера Бокерби и меня.

— И ваших постояльцев, — добавил констебль.

— Ах, ну да, — согласилась Пирожок. — И постояльцев.

— А скажи-ка мне… У этих ваших постояльцев нет ли с собой гуся?

— О, да… Большущий такой белый гусь. Я никогда такого здоровущего не видела. А что?

— Нет, ничего. Так, к сведению. А ты не слышала, чтобы они упоминали о некоем Куропате?

— Нет. По крайней мере, не при мне. Ах да, что-то подобное слышала через дверь, когда проходила мимо их комнаты. Вы не подумайте, я не подслушивала, я не такая. Но не затыкать же уши, когда я иду мимо, а они кричат друг на друга. Не знаю, может, они обсуждали суп из куропатки?

— А ты часто обсуждаешь суп так, что слышно в соседней комнате?

— Да вроде нет…

— А мистер Клент сейчас у себя?

— Да, должен быть, по утрам он почти никогда не выходит.

— Тогда я поднимусь, поговорю с ним.

Громко скрипнул стул, будто с него встал человек.

— Что это было? — спросил констебль. — В коридоре кто-то есть?

— О, нет-нет, — сказала Пирожок. — Это кукуруза сушится. Я ее развесила в часовне, она иногда так потрескивает.

Когда констебль выглянул в коридор, там никого не было — только кукуруза на веревке покачивалась, как на ветру. Констебль прошел до конца коридора и постучал в последнюю дверь. Получив разрешение, он вошел.

Клент вальяжно сидел на подоконнике с пером и листом бумаги в руке, всем своим видом давая понять, что поглощен поэтическими трудами. При виде констебля он кинул прощальный взгляд на облака и, поморгав, словно стряхивая грезы, поклонился вошедшему.