Японский козырь Сталина. От Цусимы до Хиросимы - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Кошкин cтр.№ 68

Настойчивость Рузвельта была удивительна. Он использовал любой повод для того, чтобы «напоминать» о готовности США помогать СССР на Дальнем Востоке, хотя ни Сталин, ни другие советские руководители так вопрос не ставили и ни о какой помощи не просили. Так, например, выразив Сталину сожаление по поводу потопления японцами советской подводной лодки, он 30 декабря 1942 г. тут же предложил Сталину разместить на советском Дальнем Востоке сто американских четырехмоторных бомбардировщиков.

Выбор времени для такого предложения скорее всего объяснялся крупным успехом советских войск во время контрнаступления под Сталинградом. Понимая, что в войне произошел коренной перелом и теперь поражение Германии становилось очевидным, Рузвельт решил, что настал момент, когда СССР сможет наконец-то всерьез рассмотреть американские нужды в войне с Японией. По существу, он предложил Сталину объединить усилия в тихоокеанской войне.

Хотя после разгрома германских войск в борьбе за Сталинград в Японии все реже заводили разговор о нападении на СССР, Рузвельт продолжал «предупреждать» об опасности такового. В своем послании Сталину от 30 декабря 1942 г. он не только предлагал самолеты, но и излагал план взаимодействия двух стран в проведении операций против Японии: «В случае, если Япония нападет на Россию на Дальнем Востоке, я готов помочь Вам, как только это будет осуществимо, на этом театре и американскими военно-воздушными силами в количестве приблизительно ста четырехмоторных бомбардировщиков при условии, что некоторые виды снабжения и снаряжения будут поставлены советскими органами и что заранее будут подготовлены соответствующие условия для операций». По плану Рузвельта для организации авианалетов на Японию СССР должен был предоставить бомбы, горючее, смазочные материалы, транспортные средства, жилища, топливо и др. При этом советское руководство должно было согласиться на то, чтобы американским военным была предоставлена возможность производить «осмотр устройств для военно-воздушных сил на Дальнем Востоке», а также «изучить… каждую фазу совместных русско-американских операций на дальневосточном театре…». Предлагалось определить «степень предварительных приготовлений, которые осуществимы и необходимы для обеспечения действенного участия наших (американских. — А.К.) соединений немедленно после начала военных действий». Рузвельт просил допустить американских военных «в штаб советских армий на Дальнем Востоке, а оттуда — в такие другие места России, посещение которых может быть необходимым, чтобы им спокойно произвести осмотр и обсудить оперативные планы» {429}.

В обстановке, когда японцы фиксировали любые, даже малейшие признаки военного сотрудничества СССР с США на Дальнем Востоке и тут же довольно нервно реагировали на них, делая представления советскому правительству, предложение Рузвельта могло быть расценено как явно чрезмерное. Не желая давать японцам повода для обвинений в нарушении пакта о нейтралитете, Сталин со всей определенностью отверг «план» Рузвельта. В своем ответе от 5 января 1943 г. он указал: «… Должен сказать, что в данное время нам нужна помощь самолетами не на Дальнем Востоке, где СССР не ведет войны, а на фронте жесточайшей войны с немцами, то есть на советско-германском фронте» {430}.

Почувствовав в ответе Сталина неудовольствие и даже раздражение, Рузвельт попытался сгладить создавшееся положение, указав в очередном послании, что, «как ему показалось, он не совсем ясно выразил свою мысль». «Наше предложение, — писал он 8 января 1943 г., — относительно 100 самолетов связано с положением, которое возникло бы, если бы между Японией и Россией действительно начались военные действия». Тем не менее он вновь подтвердил свое предложение о том, чтобы «генерал Брэдли и его группа незамедлительно проследовали на Дальний Восток для инспектирования и штабных переговоров». Это вынудило Сталина в еще более твердой форме дать понять президенту, что ни о каком «инспектировании» объектов на советской территории не может быть и речи. Он недвусмысленно и решительно заявил: «… Русские военные объекты могут быть инспектируемы только русской инспекцией, так же как американские военные объекты могут быть инспектируемы только американской инспекцией. В этой области не могут быть допущены никакие неясности» {431}. Это был уже не намек, а прямое указание на недопустимость вмешательства американцев во внутренние дела СССР.

Пытаясь «сохранить лицо» и как-то выйти из создавшегося неловкого положения, Рузвельт в последующих письмах Сталину, уже не затрагивая своих предложений по поводу советского Дальнего Востока, сосредоточил основное внимание на ситуации в Европе. При этом он попытался представить дело таким образом, что его предыдущие предложения были направлены не на вовлечение СССР в войну с Японией, а на то, чтобы «воспрепятствовать японцам распространить свою агрессию на другие театры, как, например, на Ваши приморские провинции» {432}.

После этого инцидента американский президент старался не затрагивать напрямую тему помощи со стороны Советского Союза в войне против Японии. Рузвельт понимал, что это было тем более неуместно в ситуации, когда США и Великобритания продолжали затягивать решение вопроса о втором фронте. 9 февраля Черчилль сообщил Сталину, что срок открытия второго фронта в Европе переносится на август— сентябрь 1943 г.

Между тем положение Японии на тихоокеанском театре военных действий продолжало ухудшаться. В начале февраля японские войска после длительных боев были вынуждены оставить имевшие важное стратегическое значение острова Гуадалканал (Соломоновы острова). Это совпало с капитуляцией германских войск в Сталинграде.

Понимая, что определившийся перелом во Второй мировой войне произошел не в пользу стран оси, японское правительство решило прибегнуть к дипломатическим маневрам с целью попытаться выйти из войны на условиях выгодного Токио компромисса. Для этого был разработан план «посредничества» Японии в организации мирных переговоров между Германией и СССР. По замыслам японцев, в случае согласия Москвы на такие переговоры, даже если они не приведут к перемирию, сам факт подобных контактов СССР и Германии должен был посеять подозрения и недоверие к Кремлю со стороны США и Великобритании. В случае же успеха задуманного японцы рассчитывали на создание ситуации, когда, если прекратится война на основном фронте — советском, все силы Германии будут обращены против Великобритании и США. А это в свою очередь ослабит силы западных союзников на Тихом океане, что позволит Японии добиться здесь коренного изменения обстановки в свою пользу. В январе 1943 г. в Анкаре состоялась конференция руководителей японских информационных отделов в Европе, которая определила, что основная задача этих бюро должна заключаться в том, чтобы прекратить советско-германскую войну путем соглашения между СССР и Германией {433}.

Первые попытки осуществить этот коварный план были предприняты вскоре после поражения Германии в Сталинградской битве. Не исключено, что японцы постарались организовать «утечку информации» для американцев. Во всяком случае уже 5 февраля Гопкинс, конечно не без ведома Рузвельта, счел необходимым через советского посла поставить Москву в известность о том, что «будто бы немцы в последнее время делали настойчивые представления Японии и сам Гитлер говорил с японским послом о прекращении американских поставок во Владивосток. Япония будто бы на это ответила вопросом, зачем Германия ввязалась в войну с Союзом и почему она не старается заключить мир с СССР и сделать его своим союзником» {434}.