Олигархи. Богатство и власть в новой России - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Хоффман cтр.№ 91

Смешение общественных интересов и частного бизнеса наметилось в непродолжительном конфликте, связанном с ролью Лужкова в компании “Оргкомитет”, которой каким-то образом удалось получить монопольное право на продажу частным владельцам принадлежащего городу жилья. В 1991 году Лужков, занимавший при Попове пост вице-мэра, возглавил “Оргкомитет”. Будучи городским чиновником, он передал “Оргкомитету” права на два дорогостоящих здания, что было очевидным злоупотреблением служебным положением {303}. После критики в печати и давления со стороны прокурора Лужков 22 апреля 1992 года ушел из компании. Помощник Лужкова сказал мне, что “Оргкомитет” был одной из множества сомнительных квазичастных компаний, получавших в 1990-е годы прибыль за счет города, и что Лужков попал в нее “случайно”. “Оргкомитет” был создан наряду с большим количеством других рыночных структур в период неопределенности. “Как только мы увидели, что он собой представляет, мы его тут же ликвидировали”, — позже сказал Лужков {304}.

Но “Оргкомитет” стал предтечей основной системы Лужкова, сочетавшей общественные и личные интересы. Этот подход стал очевиден в 1990-е годы с рождением гигантской корпорации, которой руководил близкий друг Лужкова, Евтушенков, бывший инженер-химик, тихий и осторожный человек в очках с металлической оправой, скромная манера поведения которого не соответствовала тому влиянию, которым он пользовался в окружении Лужкова.

Путь Евтушенкова к богатству начался в тихой бюрократической заводи — в Московском городском комитете по науке и технике. Роль комитета была незначительной, и возглавлявший его Евтушенков обнаружил, что бюджетные субсидии иссякли. В 1993 году, через год после того, как Лужков стал мэром, Евтушенков ушел в коммерцию. Он просто превратил свой маленький городской комитет в частную компанию. Первоначальный замысел, по его словам, заключался в том, чтобы обеспечить комитету доход взамен утраченных государственных субсидий. “Я, как и все, экспериментировал”, — объяснял Евтушенков. Его эксперименты оказались очень выгодными и привели к созданию разветвленного конгломерата с холдинговыми компаниями в области телефонной связи, электроники, страхования, туризма и в других сферах бизнеса. Компания получила название “Система” {305}.

Евтушенков рассказал мне, что является другом семьи Лужкова, но утверждал при этом, что не пользовался дружбой для того, чтобы обсуждать с Лужковым проблемы предпринимательской деятельности {306}. Один из помощников Лужкова сказал, что Евтушенков ближе к Лужкову, чем кто бы то ни было, за исключением Елены Батуриной. Евтушенков был шафером на их свадьбе. Жена Лужкова являлась президентом компании “Интеко”, занимавшейся производством пластмасс, которую Лужков называл главным источником доходов своей семьи. Однажды Евтушенков продал принадлежавшие ему 24 процента акций другого завода по производству пластмасс, “Алмеко”, компании Батуриной, которой она руководила вместе со своим братом Виктором {307}.

Источники первоначального капитала конгломерата “Система” неизвестны. Одной из версий поделился президент “Системы” Евгений Новицкий, сказавший, что конгломерат вырос из группы экспортно-импортных компаний, делавших легкие деньги в начале 1990-х на продаже российской нефти за границу и на импорте компьютеров. “Мы брали ссуды, покупали нефть, продавали ее на Западе. Потом покупали компьютеры, телевизоры, продукты питания и продавали их на местном рынке. Таким образом, образовался высокодоходный рынок. В 1993 году одна операция могла принести 100 процентов прибыли. Купи что-нибудь за доллар, продай за два”. Это была типичная история быстрого обогащения, характерная для той эпохи, но в ней ничего не говорилось о преимуществах, которые давала Евтушенкову дружба с мэром.

Преимущества появились с началом приватизации. Согласно ее собственным отчетам, с 1994 по 1996 год капитал “Системы” увеличился в шесть раз и превысил миллиард долларов. Одним из самых заметных приобретений стала московская телефонная монополия, пятая по величине телефонная сеть в мире с 4 миллионами телефонных линий. Это была очень старая сеть, а одна из телефонных подстанций, обслуживающая номера на 231, находилась в эксплуатации с 1930 года {308}. Тем не менее компания могла приносить доход, поскольку потребность в хорошей телефонной связи была велика. Если бы удалось увеличить плату за пользование телефоном — а пойти на это Лужков был вынужден, — компания стала бы прибыльной. “Совершенно случайно, — вспоминал Евтушенков, — я оказался в отрасли, которая начала стремительно развиваться, — телекоммуникации”.

Когда в 1995 году правительство Лужкова решило приватизировать 33 процента телефонной компании, это заинтересовало Евтушенкова. Он только что реорганизовал свой старый комитет городского правительства. Название немного изменилось. Теперь это был не Московский городской комитет по науке и технике, а “Московский городской комитет по науке и технике и компания”. Под “компанией” подразумевалась группа фирм, которые в большинстве своем контролировались “Системой” или принадлежали ей. 21 апреля 1995 года его новую фирму объявили победительницей инвестиционного тендера, проведенного Московским городским фондом собственности. Цена составила 136 миллионов долларов, из которых 100 миллионов можно было предоставить в виде оборудования. Цена ничтожная, если учесть, что рыночная капитализация компании составляла тогда 2 миллиарда долларов {309}.

Когда были объявлены результаты приватизации, победителем значился только “Московский городской комитет по науке и технике и компания”. Конгломерат “Система”, реальная сила, стоявшая за сделкой, не упоминался. Приватизация оказалась инсайдерской сделкой, такой же дешевой распродажей, как те, которые Лужков публично осуждал, ведя борьбу с Чубайсом, только теперь город занимался этим в интересах его друга Евтушенкова. Российское законодательство предусматривает, что в любом аукционе должно быть не менее двух участников. Евтушенков сказал, что в этом тендере участвовало несколько претендентов, но, согласно сообщениям газет, помимо Московского комитета по науке и технике был только один претендент, и он также имел связи с “Системой”. Когда я обратился в Московский комитет по собственности с просьбой сообщить мне подробности о тендере, я получил по факсу условия проведения тендера, а на второй странице — короткий список победителей инвестиционных тендеров, проведенных за неделю. Ни цен, ни условий, ни подробностей.

Возможно, причиной их скрытности было одно из условий сделки, не бросавшееся в глаза в то время. Как только Евтушенков удовлетворил инвестиционные требования первого тендера, это условие предоставило ему право выпустить новые акции телефонного гиганта. Телефонная компания выпустила 638 634 новые акции в дополнение к 1,2 миллиона уже находившихся в обращении. Это позволило Евтушенкову взять компанию под свой контроль, увеличив долю “Системы” до 59,9 процента голосующих акций телефонной компании, что обеспечило ему надежное большинство. Услышав об этом условии в 1998 году, я был ошеломлен. Я нашел факс, полученный мною в 1995 году из Московского комитета собственности, с описанием условий тендера. В нем ничего не говорилось о праве выпускать новые акции. Ключевое условие приватизации, позволившее “Системе” получить контроль над самой большой городской телефонной компанией России, было скрыто от глаз общественности. Больше всех пострадала компания “Связьинвест”, значительная часть которой принадлежала государству, — национальная телефонная холдинговая компания, чья доля голосующих акций Московской телефонной компании сократилась с 46,6 до 27,9 процента.