Шпион на миллиард долларов. История самой дерзкой операции американских спецслужб в Советском Союзе - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Хоффман cтр.№ 55

Ролф не рассказал Толкачеву, что у него с Гербером были серьезные сомнения насчет полезности “Дискуса”. Одним из главных принципов в московской резидентуре было не совершать никаких оперативных действий без серьезных оснований. “Дискус” был пригоден как раз для оперативных действий, но для чего? Ценность работы Толкачева состояла в передаче тысяч скопированных им документов, а не в способности посылать короткие электронные сигналы. К тому же у ЦРУ не было возможности ни обучить Толкачева работе с устройством, ни попрактиковаться вместе с ним {212}.

Гербер и Хэтэуэй месяцами спорили по поводу “Дискуса”. Хэтэуэй упорно отстаивал прибор. Ценнейший агент ЦРУ в Варшаве, Рышард Куклинский, получил его более раннюю версию, под названием “Искра”. Несмотря на некоторые сбои, в январе 1981 года Куклинский с его помощью предупредил ЦРУ, что польские военные готовят планы на случай введения военного положения. В ответ Хэтэуэй отправил в варшавскую резидентуру поздравительную телеграмму. “Надеюсь, за этим первым опытом последует множество других”, — писал он. Потом, когда Куклинский передал еще одно сообщение, из штаб-квартиры телеграфировали в Варшаву, что шпиону “явно нравится его новая игрушка” {213}.

Хэтэуэй считал, что и Толкачеву она понравится. Эту мечту — применять новые технологии для конспиративной связи — разделяли многие сотрудники в главном управлении. Они были в постоянном поиске областей, куда КГБ со своей слежкой еще не проник. А для конспиративной связи это означало, что приходилось опробовать в действии технологии, которые находились в стадии разработки, вроде “Дискуса”. Мотивация была в том, что самая секретная технология — та, о существовании которой не подозревают {214}.

На это Гербер отвечал, что все не так просто. В Москве за оперативниками наблюдают гораздо более плотно, чем в Варшаве. Зачем рисковать сотрудником резидентуры ради сообщения, в котором, может быть, говорится: “Привет, все в порядке”?

Несмотря на эти сомнения, резидентура выполнила требование Хэтэуэя. Теперь “Дискус” был на руках у Толкачева. Ролф также вручил ему 42 “пальчиковые” батарейки.

Толкачев в обмен передал 55 катушек 35-миллиметровой пленки, которые он отснял после предыдущей встречи. Он сказал, что к июню у него будет, наверное, только 5–10 новых кассет и что летом особых результатов ждать не стоит: в теплую погоду он не мог носить пальто, под которым прятал документы, вынося их в обеденный перерыв, а кроме того, он планировал на месяц уехать в отпуск.

Ролф знал, что многие из тех данных, которые Толкачев изначально планировал похитить для ЦРУ, он уже передал. Он шел с большим опережением собственного графика, рассчитанного на семь этапов и 12 лет {215}. Но именно теперь, когда Толкачев успел выполнить многое из намеченного, аппетиты Лэнгли стали неудержимо расти. Похоже, там хотели, чтобы Толкачев каждый раз выдавал по 50 или 100 кассет с пленкой. Ролфа раздражали эти требования, хотя он понимал, отчего это происходит. Материалы Толкачева были настолько ценны, что ЦРУ благодаря им “зарабатывало на хлеб”, то есть оправдывало свой бюджет, а заодно удовлетворяло запросы своих армейских клиентов. Поэтому, естественно, штаб-квартира была склонна перебарщивать. Они спрашивали: а может, он еще кое-что для нас посмотрит? Ролф представлял, что Толкачев в одиночку возвел Бруклинский мост, а теперь от него хотят, чтобы он построил еще и мост Золотые Ворота [14] . И все же Ролф взял с собой письмо из штаб-квартиры с 45 разнообразными вопросами о советских комплексах вооружений. Теперь он передал его Толкачеву и попросил ответить на следующей встрече.

Толкачев сказал Ролфу, что маскировка для ампулы с ядом — ручка — вполне годится и ничего менять не нужно.

Ролф заметил, что в этот раз Толкачев был гораздо приветливее. Встретившись в парке, они даже приобняли друг друга за плечи. Толкачев был разговорчив. В семье и на работе все хорошо, сказал он. “Наверное, он начинает доверять мне”, — подумал Ролф.

Штаб-квартира предложила Ролфу избегать разговора об эвакуации. Там хотели, чтобы Толкачев оставался в Советском Союзе как можно дольше. Но Толкачева идея побега не покидала. Думая об этом, он успел нарисовать себе совершенно фантастическую картину, которой поделился теперь с Ролфом, а тот не мог поверить своим ушам. “Слушайте, — сказал Толкачев, — если у вас будет специальный самолет, чтобы забрать меня, он может сесть куда-нибудь на поле среди леса, а мы из леса быстро выбежим, сядем в самолет, и вы нас вывезете”. Какая-то химера, подумал Ролф. Мы в вооруженном до зубов Советском Союзе. Нет такого американского самолета-шпиона, который мог бы спланировать на поле и вывезти Толкачева. Но зато, думал Ролф, Толкачев с ним разговаривает и вообще стал проявлять человеческие свойства.

Ролф вытащил из сумки последний пакет — семь кассет с музыкальными записями, которые просил Толкачев. ЦРУ купило кассеты в Восточной Европе, так что отследить их было нельзя. Толкачев пришел в восторг. Они разговаривали всего 15 минут, но у Ролфа было ощущение, будто время замедлилось и они болтают целый час. Они договорились встретиться в следующий раз после летнего отпуска Толкачева, осенью. Толкачев вручил Ролфу написанную от руки оперативную записку на семи страницах.

И снова Толкачев растворился в темноте, а Ролф в образе лохматого технаря отправился обратно в посольство на пассажирском сиденье “фольксвагена”.