Шпион на миллиард долларов. История самой дерзкой операции американских спецслужб в Советском Союзе - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Хоффман cтр.№ 31

Первым делом ЦРУ выдало ему для копирования миниатюрную камеру “Молли” — не самый совершенный разведывательный инструмент. 4 июля 1979 года из штаб-квартиры сообщили, что 10 кассет, переданных Толкачевым Гилшеру, “практически не читаемы”, за исключением нескольких страниц, которые удалось разобрать. Проблема состояла в плохой фокусировке и в дрожании руки Толкачева, держащей крохотную камеру. Это была обидная неудача, не только из-за потери 800 кадров с документами, но и ввиду немедленно возникших сомнений по поводу операции в целом.

Толкачев не мог просто пойти к ксероксу и сделать фотокопии. Советские власти всегда боялись копировальных аппаратов. Эти машины помогали распространять информацию, а строгий контроль над информацией был главным принципом власти КПСС. В большинстве учреждений ксероксы держали под замком.

“Копировальный аппарат находится в специальной комнате, с ним работают четыре или пять сотрудников, — описывал Толкачев для ЦРУ свою рабочую обстановку. — Входить в копировальную комнату тем, кто в ней не работает, не разрешается”. Секретные документы должны были приходить на копирование из первого отдела, а несекретные мог прислать любой работник. Но Толкачев пояснял: “Прежде чем направить в копировальный отдел несекретный документ, нужно заполнить бланк заказа. Эта форма должна быть заверена в первом отделе на предмет секретности документа, то есть нужно подтверждение, что документ не засекречен. В этих документах не должно быть слов или выражений, раскрывающих характер предприятия или института. К примеру, первый отдел не пропустит следующее предложение: “Станция РЛС имеет несколько рабочих режимов”. Предложение необходимо перефразировать: “Наименование 4003 имеет несколько рабочих режимов” {132}.

Из письма Толкачева было понятно, что копировальные машины — не вариант. Нужно было полагаться на камеры и пленку.

Когда Пеньковский шпионил для ЦРУ и британцев в начале 1960-х, он пользовался доступной в открытой продаже камерой Minox III, которой также широко пользовались в КГБ и других разведслужбах. Фотоаппарат был 8 сантиметров в длину, 2,8 в ширину и всего 1,5 сантиметра толщиной и легко умещался в ладони. Он имел четырехлинзовый объектив, позволявший фокусировать с близкого расстояния. Камера Minox отлично подходила для фотографирования документов, писем, книжных страниц и конвертов, но ее трудно было использовать незаметно от окружающих. Затвор громко щелкал, камеру нужно было держать двумя руками, и ей требовалось хорошее освещение — не лучшие условия для шпионской фотографии {133}.

Пеньковского арестовали отчасти как раз из-за отсутствия более совершенной технологии шпионажа. В аналитическом разборе операции подчеркивалось отсутствие эффективной техники, особенно для коммуникации с агентом. “У управления попросту не было в наличии подходящих для этого типа операции устройств, — вспоминали Роберт Уоллес и Кит Мелтон в своей авторитетной истории шпионажа ЦРУ. — К примеру, даже в 1962 году ЦРУ еще не успело разработать маленькую надежную камеру для копирования документов” {134}. Но в следующие несколько лет произошел технологический прорыв. К 1970 году специалисты ЦРУ уже работали над созданием чрезвычайно маленькой и тихой камеры. Требования были просто фантастическими: камера должна была эффективно работать в здании самого КГБ, не привлекая к себе внимания. Потребность в такой технике стала насущной, когда ЦРУ завербовало Огородника в Колумбии в 1973 году. В условиях строгой секретности управление заключило контракт с производителем прецизионной оптики на разработку крохотной камеры под кодовым названием T-100, в шесть раз меньше Minox, имевшей вид маленького цилиндра, который можно упрятать в бытовых предметах вроде ручки, зажигалки или футляра для ключей. Фотоаппарат, писали Уоллес и Мелтон, был “перлом механической точности и оптического минимализма”. Объектив состоял из восьми микроскопических элементов из притертого стекла, с предельной точностью прилаженных друг к другу, чтобы обеспечить четкие фотографии документов стандартного размера. Пленка, объектив и затвор размещались в едином алюминиевом корпусе. После каждого снимка пленка автоматически перематывалась на следующий кадр, всего кадров было до сотни. Изготовление таких фотоаппаратов напоминало скорее производство дорогих часов, чем обычный заводской процесс; каждый экземпляр собирали вручную под большим увеличительным стеклом. Поставки были строго ограничены. Когда британская разведка попросила поделиться чертежами, чтобы открыть вторую сборочную линию, ЦРУ согласилось — но камера оказалась столь сложной, что британцам не удалось ее воспроизвести.

Крохотные размеры камеры вынудили разработчиков искать чрезвычайно тонкую пленку. Решение обнаружилось среди забытых запасов пленки Eastman Kodak, которую когда-то производили для спутников-шпионов; ее разрезали на ленты и сворачивали внутри миниатюрного кожуха. После некоторых технических проблем с загрузкой пленки ЦРУ разработало фотоаппарат второго поколения, T-50, в который помещалось 50 снимков. Теперь агенту не нужно было возиться с заменой пленки — он просто использовал устройство и возвращал его. В случае с Огородником роль тайника играла роскошная перьевая ручка, внутри которой скрывалась камера. Огородника обучали фотографировать документы, поставив локти на стол, соединив ладони и нацелив ручку вниз на документ. Оптимальным расстоянием до бумаги было 30 сантиметров. Фотоаппарату дали имя Tropel (так называлась компания из города Рочестер, штат Нью-Йорк, которая выпускала его для ЦРУ), и в середине 1970-х он великолепно служил Огороднику {135}.

Когда Толкачев только начал шпионскую деятельность в начале 1979 года, ЦРУ не очень-то хотело снабжать его этой элегантной маленькой камерой. Толкачев был новым агентом, необученным и не проверенным в деле. Вместо этого ему выдали “Молли” — камеру размером со спичечный коробок, собранную на основе Minox внешним подрядчиком по чертежам ЦРУ и названную в честь дочери этого подрядчика. Фотоаппарат Толкачева имел серийный номер 018, к нему прилагался отдельный экспонометр. Пленка длиной в 80 кадров наматывалась на катушку внутри специальной кассеты, а кассеты были упакованы в коробки {136}.