Голос мертвых - читать онлайн книгу. Автор: Брайан Ламли cтр.№ 50

— Оно на несколько лет старше меня, — без тени юмора сказал он ей однажды, — а потому я должен о нем хорошо заботиться.

Как если бы речь шла не о нем самом, а о ком-то другом, отданном ему на попечение. Трудно поверить, но когда-то это тело действительно ему не принадлежало. И Сандра была рада, что в то время она не знала ни Гарри, ни прежнего обладателя тела.

— М-м-м-м, — промычал Гарри, когда она крепче прижалась к нему.

— Все в порядке, — прошептала Сандра в темноте.

— М-м-м-м, — снова промычал он во сне и обнял ее еще крепче.

Да, это Гарри, ее Гарри, и она ощущает исходящее от него тепло. Никогда и ни с кем не чувствовала она себя в такой безопасности. Несмотря ни на что, ни на какие его странности и недостатки, когда Сандра лежала вот так, рядом с ним, ей казалось, что она прислоняется к крепкой скале. Стараясь не разбудить, не потревожить его, она нежно поглаживала его грудь, словно убаюкивая, заставляя глубже погрузиться в сон...

...А вместо этого провалилась туда сама...

* * *

— Га-а-а-а-рри! — Мэри Киф, мать Гарри, звала его из своей подводной могилы, но никак не могла докричаться до него. Так продолжалось уже давно, и она знала почему, но все-таки не оставляла своих попыток. — Гарри, кое-кто очень хочет поговорить с тобой. Он утверждает, что вы были друзьями, а то, что ему необходимо сказать, очень важно.

Гарри слышал ее, но не имел возможности ответить. Он знал, что не имеет права отзываться, ибо беседы с мертвыми были ему запрещены. Если он попытается или даже только помыслит об этом, он вновь мысленно услышит этот непримиримый голос, произносящий приказы, воспротивиться которым было невозможно и которые лишали его способностей некроскопа.

— Под страхом боли ты не посмеешь сделать это, Гарри. Да, под страхом сильнейшей боли. Это будет такая мучительная пытка, что ты перестанешь различать и узнавать голоса мертвых. Умственный хаос и кошмар. Я не хочу быть жестоким или грубым по отношению к тебе, отец, но вынужден поступить так ради твоей же пользы, чтобы защитить тебя. И меня тоже. Фаэтор Ференци, Тибор и Юлиан Бодеску могли быть последними в своем роде, а возможно, и нет. Вамфири обладают огромной властью и большими возможностями, отец. И если только в твоем мире они еще остались... рано или поздно они нападут на твой след и отыщут тебя... прежде чем ты сможешь найти их. Но искать тебя они будут лишь в том случае, если у них на то будет причина. Вот почему я начисто ликвидирую эту причину. Ты меня понимаешь?

— Ты делаешь это только ради себя, — ответил ему Гарри. — Не потому что боишься за меня, а лишь ради собственной безопасности. Ты боишься, что однажды я отыщу тебя в твоем пространстве и приду, чтобы уничтожить. Но я же сказал, что никогда не смогу это сделать. Судя по всему, моего слова тебе недостаточно.

— Люди меняются, Гарри. И ты тоже мог измениться. Да, я — твой сын, но я еще и Вамфир. И я не могу рисковать, не могу допустить, чтобы настал тот день, когда ты придешь за мной с мечом, острым колом и огнем. Как я уже сказал, будучи некроскопом, ты представляешь большую опасность, но без поддержки мертвых ты бессилен. Без них для тебя закрыто пространство Мёбиуса. Ты не сможешь вернуться сюда или отыскать меня где-либо еще.

— Но таким образом ты обрекаешь меня на пытку. Мертвые любят меня. Они обязательно будут беседовать со мной.

— Пусть пытаются, но ты их не услышишь и не сможешь им ответить. Во всяком случае сознательно. Отныне и навсегда я лишаю тебя этого дара.

— Но ведь я же некроскоп! Я всегда беседовал с мертвыми, я к этому привык! А что будет, когда я состарюсь? Что будет, когда и сам я присоединюсь к сонму мертвых? Я и тогда буду обречен на страдания? Во веки веков?

— С привычками можно расстаться, Гарри. Повторяю в последний раз, а потом, если не хочешь, можешь не верить мне и попытаться сам все проверить: ты не имеешь права сознательно беседовать с мертвыми, а если заговорят с тобой они, ты обязан тут же забыть все ими сказанное. В противном случае расплачиваться придется тебе. Да будет так!

— А те математические знания, которые дал мне Мёбиус? Их я тоже должен навсегда забыть?

— Ты уже все забыл. И это мой самый строжайший запрет, ибо я не желаю, чтобы вторгались на мою территорию! А теперь достаточно споров! Все... уже... свершилось!

В этот момент в голове Гарри что-то с такой силой дернулось, что он громко вскрикнул, и... наступила полная темнота... а потом...

...Он пришел в себя и обнаружил, что находится в Лондоне, в штаб-квартире отдела экстрасенсорики.

Это произошло четыре года назад. Он обо всем доложил руководству отдела, помог им дополнить и закрыть досье на себя и свою работу. Он больше уже не был некроскопом, утратил способность воздействовать своей метафизической волей на физический мир; а потому для отдела экстрасенсорики стал бесполезен. Но даже после того, как они использовали все возможные и невозможные средства и способы, пытаясь вернуть его паранормальные способности, однако не добились успеха, он знал, что они на этом не остановятся. Как некроскоп он представлял для них слишком большую ценность. Они никогда не забудут о нем и при первой же возможности вернут обратно. То же относится и к миллионам его друзей — к сонму мертвых Точнее говоря, настоящих, истинных друзей в этом Великом Большинстве у Гарри было около сотни. Но все остальные тоже знали о нем. Для них он был единственным лучиком света в мире вечной темноты И вот теперь едва ли не самый дорогой для Гарри представитель сонма мертвых — его мать вновь пыталась пробиться к нему и побеседовать с сыном.

— Гарри О, мой бедный малыш Гарри! Почему ты не отвечаешь мне, сынок? — Для нее он так и остался навсегда малышом.

— Потому что не могу, — хотел он ответить ей, но не посмел, не осмелился сделать это даже во сне. Однажды он уже попытался поговорить с ней, придя на берег реки, и слишком хорошо помнил, к чему это привело. Он отправился туда буквально через час после своего возвращения в Боннириг, в дом, который когда-то принадлежал его матери, а потом Виктору Шукшину. Шукшин утопил ее подо льдом, а затем позволил течению унести ее тело сюда, к излучине замерзшей реки, где оно опустилось на дно и его скрыли водоросли и ил. Здесь она и оставалась до той самой ночи, когда Гарри заставил ее подняться, чтобы свершить месть. И после тело ее вновь мирно упокоилось на дне, постепенно разрушаемое водой, уносимое по частям. Но дух ее все еще пребывал на месте.

Он был здесь и тогда, когда Гарри, как множество раз прежде, пришел на берег реки и сел, вглядываясь в спокойную черную глубину, в тихо журчащую возле зарослей тростника у постепенно разрушающегося глинистого берега воду. День был в разгаре. Тропинки вдоль берега, по которым давно никто не ходил, заросли сорной травой и кустиками куманики, в тенистых ивах и колючем терновнике пели птицы.

Помимо его дома неподалеку стояли еще три. Два из них, располагавшиеся посреди обширных, обнесенных стенами садов, спускавшихся к самому берегу реки, находились на довольно большом расстоянии друг от друга. Оба они давно пустовали и постепенно разрушались. Третий дом, стоявший рядом с домом Гарри, уже несколько лет как был выставлен на продажу. Время от времени появлялись какие-то люди, осматривали его и уходили, качая головами. Апартаменты нельзя было назвать ни фешенебельными, ни престижными. Место было чересчур пустынным, уединенным, но именно это и нравилось Гарри. Он привык беседовать здесь с матерью, не опасаясь, что его кто-либо увидит и обратит внимание на то, что он бормочет себе под нос, на первый взгляд, нечто совершенно бессмысленное.