Малиновый пеликан - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Войнович cтр.№ 60

Тут я вовсе опустил его на землю, телепатически сообщив, что камеры в СИЗО он может избежать: если заранее согласится, что простой черенок при массовом производстве никак не может стоить больше полутора долларов, каковые и будут немедленно перечислены на счет министерства.

Как уже выше сказано, во сне события иногда развиваются гораздо быстрее, чем наяву. Наяву депутаты еще долго бы чикались, спорили, приводили бы доводы «за» и «против», утрясали бы в профильных комитетах, а тут приняли сразу во всех трех чтениях, и я, чтобы не откладывать дело до следующего сна или до следующей потери сознания, подписал соответствующий указ. Было сказано, что всеобщая черенковизация всего взрослого населения будет производиться в специализированных медицинских учреждениях опытными специалистами (врачами и полицейскими) под местным наркозом и с применением вазелина. Вазелин для того, чтобы пациенты оставались живыми и способными на сильное возмущение. Мертвые, как известно, на возмущение не способны. Я сразу дополнил указ предостережением о возможных санкциях против граждан, которые попытаются уклониться. Было указано, что лицам, не имеющим справки о прохождении черенковизации, не будут выдаваться зарплаты, их счета в банках будут заморожены и выезд за границу закрыт. Я предусмотрел и возможность поощрения: первому миллиону прошедших процедуру пообещал бесплатно по бутылке водки и баночке гусиной печени – фуа гра от отечественного производителя. После чего состоялось широкое обсуждение предлагаемой меры по всем каналам телевидения. Я предполагал, что сама мера может показаться людям настолько дикой и оскорбительной, что они, наконец возмущенные до глубины души, восстанут и совершат революцию, не дожидаясь намеченной экзекуции. Но чтобы волна народного гнева не оказалось слишком уж неуправляемой, я попросил наших наиболее популярных телеведущих Кислова, Индюшкина и Головастика провести несколько ток-шоу, участники которых выступили бы «за» и «против» всебщей черенковизации, и чтобы те, которые «за», победили, но с не слишком большим перевесом. Однако я недооценил таланты этих замечательных журналистов. Они провели свои передачи с таким блеском, что подавляющее большинство, восемьдесят девять с половиной процентов граждан нашей Федерации, согласились с тем, что черенковизация крайне необходима, проводится для их же пользы и для полного замешательства, которое непременно испытают Пентагон, НАТО, Барак Обама и Ангела Меркель. Черенки, введенные под наблюдением врачей и с применением вазелина, будут способствовать выпрямлению позвоночника каждого подвергнутого этой уникальной процедуре.

Откровенно говоря, результаты проведенных опросов меня удивили и огорчили, но я успокоил себя тем, что люди привыкли одобрять все решения высшего руководства, но, когда дойдет до дела, уж тогда-то возмущение широких народных масс будет мне обеспечено.

Когда-то, будучи еще ребенком, я, воспитанный в духе своего времени, очень жалел, что слишком поздно родился и не мог стать участником или хотя бы свидетелем Великой Октябрьской социалистической революции. Но теперь-то я был уверен, что уж Великая Черенковая революция от меня никуда не уйдет. Будет что рассказать детям и внукам, если останусь жив. Я не сомневался, что наш великий свободолюбивый и терпеливый народ-налогоплательщик не вынесет приготовленного ему унижения и в порыве праведного гнева снесет ненавистный режим. Снесет, к сожалению, вместе со мной, но что делать?

В далекой юности, когда мой мозг был еще мягким, а сознание романтическим, я, помнится, мечтал еще и о том, чтобы погибнуть за Родину, за какие-нибудь высокие идеалы на каких-нибудь баррикадах с каким-нибудь… нет, не с каким-нибудь, а с красным знаменем, высоко поднятым над головой. Я и сейчас в принципе готов был погибнуть, если очень нужно, но вдруг усомнился, а нужно ли? А как уберечься от народного гнева? Память подсказала исторический пример: премьер-министр Керенский бежал когда-то от большевиков, переодевшись в женское.

– Зинуля, – спросил я фельдшерицу. – У вас, случайно, нет ли с собой лишнего платья?

– Зачем? – спросила она.

– Да так, я, видите ли, в некотором смысле трансвестит.

– Что? – удивилась Зинуля. – Кто свистит?

Повернулась к Варваре. Варвара ко мне:

– Петь, ты что, опять бредишь?

Я ничего не ответил, но, услышав снаружи какой-то шум, повернулся к окну и увидел огромные толпы народа, которые с факелами, разноцветными флагами, транспарантами и чьими-то портретами, как стадо диких животных, неслись в сторону центра. Вот она, революция, все сметающая на своем пути, которая так часто виделась мне в моих извращенных мечтаниях!

– Это не революция, – разочаровал меня появившийся неизвестно откуда Иван Иванович.

– Вы опять здесь? – удивился я.

– Я все время с вами, – ответил он почему-то грустно. – И всегда буду с вами.

– Вы как клещ, – вздохнул я.

– Я, может быть, и клещ, – отвечал он, – но это не революция.

– А что же это?

– Всмотритесь сами.

– Я всмотрелся и увидел, что возглавляют толпу, представьте себе, Семигудилов и моя домработница Шура. Они с вдохновенными лицами идут впереди, растянув длинный, во всю ширину колонны транспарант, на котором славянской вязью начертано: «Ударим черенком по тщетным надеждам НАТО!» Другие несли висящие на груди транспаранты и плакаты со всякими портретами, рисунками, карикатурами и текстами против санкций, однополых браков и продвижения на восток блока НАТО. «Да здравствует Всеобщая Черенковизация!» – вот был основной лозунг идущих вместе. Рисунок в виде бойца Гражданской войны с указующим пальцем: «А ты прошел «Поголовную Черенковизацию?» «Поголовная Черенковизация – наш ответ европейским санкциям». На несоответствие надписи сути процедуры обратила внимание Зинуля.

– Почему Черенковизация поголовная? – спросила она меня. – Черенки же не в голову забивают.

Я согласился с ней, что слово «поголовная», но усомнился, что Роскомнадзор пропустит определение, предложенное Зинулей.

Голова колонны ушла сильно вперед, хвост оставался далеко позади. Мы двигались параллельно колонне, и, высунувшись в окно, я успел пообщаться с некоторыми из бегущих. Я спрашивал их, действительно ли они сознательно и добровольно готовы подвергнуться черенкованию и не вызывает ли у них предстоящая унизительная процедура протеста. Никто из них меня, к счастью, не узнал, все отвечали на первую часть вопроса утвердительно, а на вторую отрицательно. Да, сказали они, мы готовы ответить на западные санкции и продвижение НАТО на восток даже и таким, как выразился один политически подкованный гражданин, асимметричным способом. Ничего унизительного в процедуре они не находят. Надо так надо. Я спрашивал других, что, может быть, им будет больно и не совсем удобно ходить и сидеть, имея в себе столь необычный посторонний предмет. Ничего, отвечали люди, наши дедушки и бабушки пережили войну, блокаду Ленинграда, перестройку, приватизацию, залоговые аукционы, санкции и антисанкции, а уж ради укрепления стабильности мы готовы на что угодно. Некоторые, впрочем, признавались, что их влечет исключительно меркантильный интерес, то есть халява в виде водки и фуа гра местного производства.