Рокировка - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Земляной, Борис Орлов cтр.№ 46

– Со сливками?

– С кофе, если можно. Был бы постарше – попросил бы ликерчику или коньячку, а так – просто кофе. Черного, как ночь, крепкого, как камень, горячего, как огонь…

– И сладкого, как грех, не так ли? – улыбнулся Димитров. И снова не угадал.

Саша поморщился:

– Вот не люблю я сладкий кофе. Приучали арабы… то есть отец приучал к кофе по-арабски, а я так и не оценил. А вот если найдется холодная вода и балдъя [83] – это было бы здорово…

Боев переглянулся с Димитровым и вышел. А хозяин кабинета велел принести воды, достал из шкафа медный таганок, турку, спиртовку, кофейные чашечки в латунных подставочках на таком же подносе, пакет кофейных зерен, бронзовую меленку и принялся священнодействовать. Он тщательно отобрал зерна, бросил их в мельницу и принялся вращать ручку, приговаривая:

Меленем кафе,

Меленем на прах,

Заварим кафе,

Всичко за радост,

Всичко за учудващо,

Нас на полза [84] .

Вернулся Боев с пиалой, полной густой желтоватой массы, и кувшином воды, в которой позвякивали кусочки льда. Следом за ним вошел секретарь с большим чайником в руках. Димитров разжег спиртовку, подставил ее под таганок, высыпал смолотый кофе в турку и долил горячей воды из чайника. Затем забрал у секретаря ложечки, воткнул их в пиалу так, что они встали по концам лучей невидимой правильной пятиконечной звезды. Тем временем на столе появились стаканы, которые Христо Боев наполнил ледяной водой.

Секретарь вышел, а Димитров снял турку с огня, покачал в руке и снова поставил на таганок. Через несколько минут он повторил это действие, и только потом разлил благоухающий напиток по чашечкам.

Белов аккуратно принял чашку из рук Боева, сделал глоток, бросил в рот кусочек балдъя и запил холодной водой. По его лицу разлилось выражение неописуемого блаженства, он сладко зажмурился, и все повторилось в том же порядке: кофе – балдъя – ледяная вода…

Куусинен и Лехтосаари едва заметно морщились, дегустируя крепчайший несладкий кофе, но болгары пили божественный напиток с таким же, как и Белов, удовольствием. Когда Саша допил первую чашку, Боев тут же налил ему новую.

– Добрый кофе?

– Млять, товарищ Христо! Если б ты только знал, как давно я не пил нормального кофе. А уж про настоящий, правильный – вообще молчу… – Александр уселся поудобнее. – Я боялся, что будет бразильский, а у вас, товарищ Димитров – йеменский. Роскошь, честно… – Он снова отхлебнул кофе, зацепил ложечкой сладость из пиалы, глотнул из стакана. – Э-эх… Я чумею, дорогая редакция… Лет двадцать так не сиде… Упс!

Четверо сотрапезников резко повернулись и уставились на него в упор. Саша исподлобья поглядел на них, медленно переводя взгляд с одного на другого, затем широко улыбнулся, но улыбались только его губы…

– Черт, совсем постарел. Расслабился… – Чашка со звоном брякнулась на стол, а Саша уже стоял готовый к броску. – И что, интересно, мне теперь с вами, товарищи дорогие, делать? А?

Куусинен откинулся назад на стуле, словно ненароком откинув полу пиджака. Лехтосаари застыл как изваяние, но его рука осторожно, по миллиметрам, двинулась к брючному карману. Христо Боев зримо напрягся, точно приготовившись к свирепому, тигриному прыжку. В кабинете висело гнетущее молчание, и с каждой секундой оно становилось все тягостнее и тягостнее. Казалось, что тишину можно резать ножом…

На самом деле голова Александра, подстёгнутая адреналиновым штормом, думала немного о другом. Что ЕМУ теперь с этим делать? Ведь поступки его и даже слова никак не тянули на пятнадцатилетнего подростка, даже прошедшего Крым и Рым. И решение, простое как кирпич, мгновенно кристаллизовалось и начало обрастать подробностями.

– Как говорил один мой давний знакомый Шарль Талейран: «Это больше, чем преступление, это ошибка». Давно живу, товарищи, вот и расслабился.

– Ну-ну, – раздался успокаивающий низкий голос с болгарским акцентом. – Успокоились, товарищи, успокоились.

Димитров вышел на середину кабинета и повернулся к Белову:

– Ты уж нас извини, товарищ Белов, но то, что ты – не ребенок, мы поняли еще вчера утром. Обсудили с товарищами, ну и вот…

– Понятно, – продолжая фиксировать глазами всех, сказал Саша. – И что решили?

Боев кашлянул:

– Юнак, мы не воевать собрались. Мы просто спросить хотим…

– Спрашивайте. Если смогу – отвечу…

…Через час все пятеро снова сидели и мирно попивали кофе.

– Значит, война? – медленно спросил Куусинен. – И ничего нельзя сделать?

– Можно, наверное, – сделав новый глоток, задумчиво произнес Саша. – Но война все равно будет. На год-два позже – может быть, но будет. А то и на год-два раньше… Да вы и сами знаете.

Боев налил еще кофе, придвинул чашку Александру, а сам закурил:

– Возможности оттянуть войну лет на десять-пятнадцать совсем нет?

– Нет. Американцы… – Он сделал глоток и с минуту медитировал. – Понимаешь, Христо, янки война нужна как воздух. Экономически они малоэффективны, а значит, им необходим способ ограбить ближнего. Сейчас план строится на немцах. Гитлер, может быть, и гениальный тактик, но как стратег он – нуль. Абсолютный. Его выкармливают на нас.

– Но у Германии сейчас ничего нет, кроме долгов, – рассудительно произнес Димитров, цепляя ложечкой балдъя из пиалы. – Их придется долго выкармливать.

– Не так уж и долго, – хмыкнул Куусинен и тоже закурил. – У них остались мощная промышленность и обозленный народ, из которого получаются замечательные солдаты…

Снова воцарилось молчание. Димитров встал и принялся молоть новую порцию кофе.

– Реваншистов возглавляет Гитлер, – задумчиво произнес Лехтосаари. – Если с ним что-нибудь случится…

– То придет кто-то другой вместо него, – рассудительно заметил Боев. – Еще как бы не хуже…

– Рём придет [85] , – сказал Димитров, ставя турку на таган. – А после Рёма – Геринг, вероятно…

– Сказка про репку, – прокомментировал Белов. – Жучка – за внучку, внучка – за бабку, бабка – за дедку…

Следующие две минуты он объяснял присутствующим, что это за сказка. Посмеялись…