Невидимый - читать онлайн книгу. Автор: Андреа Кремер, Дэвид Левитан cтр.№ 51

Я киваю, начиная освобождаться от гудения заполненного вагона. Милли хватает меня за плечо и встряхивает.

– Нет, нет, – говорит она, взмахнув рукой в сторону остальных пассажиров. – Нужно попытаться увидеть его на этом уровне, не уходя на «задний план».

– Ладно.

Я уже не чувствую себя так уверенно, но начинаю с того, что снова фокусируюсь на той девочке. Я едва могу найти ее за толщей людей в вагоне. Но мне удается высмотреть ее и увидеть ленточки дыма, вьющиеся вокруг нее. Запоминая, каково это – увидеть то же самое проклятие на этом уровне, я медленно обвожу взглядом других пассажиров вагона.

И тут мое видение идет в направлении звука. Все то же настойчивое гудение заднего плана, взывающего ко мне, старающегося привлечь мое внимание. Через два вертикальных поручня от Сола стоит женщина. Назвать ее зачуханной было бы слишком снисходительно по отношению к ней. Ее волосы похожи на крысиное гнездо – сплошные колтуны и мерзость. Глаза ее ввалились, а фиолетовые тени под ними достаточно темные, чтобы принять их за синяки, но я понимаю, что это симптомы истощения. Ее тонкие пальцы дрожат даже тогда, когда она хватается за поручень, чтобы сохранить равновесие. Она привидение, бредущее по миру людей.

Звук, который привлек меня к ней, становится все отчетливее. Жужжание заклятия переходит в вой; плачущий, непрестанный. Он так ужасен, что мне отчаянно хочется закрыть уши, чтобы заглушить этот пронзительный вой. Глядя на женщину, я вижу ее проклятие. В отличие от большинства других, ее проклятие почти не двигается. Оно лежит на ней, темное и тяжелое, точно плащ, который должен ее придушить. Ему не свойственно то неистовство, которое я видела у многих других заклятий. Это густое проклятие налипло на нее, как смола.

– Она не может спать, – бормочу я. – Или заботиться о себе. У нее нет надежды.

Милли наклоняется ко мне.

– Это мерзкое проклятие.

Я все еще смотрю на женщину, замечая ее нестиранную одежду. Грязь под ногтями. Я чувствую, что это симптомы проклятия. Дело не в том, что у нее нет денег или дома, она просто утратила способность нормально себя чувствовать – физически и умственно.

– Это убьет ее? – спрашиваю я.

– Само по себе проклятие не смертельно, – говорит Милли. – Но оно вполне может доконать несчастную женщину. Она так устала, что может пойти перед автобусом, не замечая, что он там. Проклятия бессонницы очень опасны. А к этому еще добавлен зигзаг отвращения к себе.

Я смотрю на проклятие, лежащее, подобно трупу, на теле женщины. В отличие от заклятия, насланного на потерявшуюся девочку, которое, как я заметила, уже подходило к концу, это проклятие находится на пике, оно в самом расцвете. Оно еще долго останется с женщиной.

– Мы должны ей помочь.

Милли берет мое лицо в свои руки, поворачивая меня к себе, чтобы я не смотрела на гибнущую женщину. – Ты еще не готова.

– Но…

– Девочка, – перебивает она меня. – Потерявшееся дитя в другом конце вагона. Ей ты могла бы помочь.

Я сопротивляюсь желанию повернуться к другой женщине.

– Как?

Милли поднимает глаза на Сола. Он кивает.

– Мы говорили, совещались, – говорит она. – Это, конечно, рискованно, но, мне кажется, тебе надо попробовать.

– Что попробовать?

Я начинаю терять терпение. Созерцание проклятий истощает – не физически, но эмоционально. Мои разум и дух установили связь с мраком, который раскрашивает мир в жестокие тона – тона мстительности, мелочности, власти, подкармливаемой гордыней. Этот мир полон уродливых истин; если ты увидел их, то уже не сможешь отыграть назад, и мне жаль, что я их видела.

– Как я уже говорила раньше, моих способностей хватает только на то, чтобы распознать проклятие, – говорит мне Милли. В ее глазах сквозит беспокойство. – Но, в соответствии с обычаями и несколькими записями, которые мне удалось собрать вместе, возможно, тебе по силам большее.

– Могу ли я уничтожать проклятия? – спрашиваю я.

Я слышу громыхание голоса Сола – он обращается ко мне:

– Это нечто нутряное.

Я вздрагиваю от слова «нутряное», в особенности, услышав его от этого человека, который, по моему предположению, видел достаточно кишок, учитывая род его деятельности.

– Твой талант, возможно, позволит тебе вытягивать проклятие, словно яд, – поясняет Милли, не глядя на меня. – Когда ты это делаешь, проклятие уже не может воздействовать на жертву.

– Хорошо, – я выпрямляюсь. – Как я могу это сделать?

Милли качает головой.

– Послушай, дитя. Нельзя вытянуть магию так, чтобы она просто вышла наружу. Ты вытягиваешь ее из тела жертвы, но впускаешь в свое собственное. Если ты на это способна, тебе понадобится время, чтобы укрепить иммунитет против последствий проклятия.

Я перевожу взгляд с Милли на Сола.

– Какое воздействие это окажет на меня?

Милли все еще качает головой.

– Мы точно не знаем, – отвечает Сол. Он наклоняется ниже. Я стараюсь не глядеть на его пустую глазницу. На шрамы на его лице. – У каждого искателя заклятий есть свои особенности. Но у твоего тела есть способность – по крайней мере, теоретически – бороться с проклятиями. Разрушать их.

– Но сперва будут побочные эффекты, – договаривает за него Милли. – И мы не знаем, насколько серьезными они могут быть. И сработает ли это вообще.

Я отвожу глаза от пары с безрадостными лицами и останавливаю свой взгляд на девочке в дальнем конце вагона. Теперь она закрыла глаза рукой, оставив попытки скрыть свое горе.

– Мне все равно, – лгу я.

Правда в том, что я в ужасе. Но я не могу видеть тот, другой, мир, все те ужасы и не пытаться исправить то, что в нем неправильно.

– Только скажите мне, как.

Сол ворчит – кажется, что-то уважительное, а Милли стискивает мою руку.

– Поскольку сама я этого делать не могу, остается только догадываться, – говорит она. – Но я верю, что твои инстинкты тебе подскажут. Ты рождена, чтобы этим заниматься.

Ее слова меня пугают. Я никогда не верила в идею участи или судьбы. Мир всегда казался мне слишком ненадежным и несправедливым для таких возвышенных концепций. Но если судьба существует, то она привела меня к тому, что я влюбилась в невидимого мальчика. И я бы на все пошла, чтобы только его спасти.

Не говоря ни слова, я ответно стиснула пальцы Милли, а потом ускользнула от нее. Ускользнула от мира. Передо мной вновь вырос «задний план», предлагая загадочную бесцветную картину. Пассажиры, закрывавшие от меня проклятую девочку, стали не более чем тенями. Теперь я могу видеть сквозь их эфемерные тела.

Девочка, наоборот, очерчена очень ярко. Проклятие еще больше ослабело по сравнению с тем, когда я его видела в первый раз (совсем недавно). Минуту или две я наблюдаю за девочкой, думая о том, каким должен быть мой следующий шаг. С инстинктами все непросто: это же инстинкт, а не что-то, что можно вызвать по своей воле.