Швабра, Ленин, АКМ. Правдивые истории из жизни военного училища - читать онлайн книгу. Автор: Александр Сладков cтр.№ 52

Нет. Все-таки определенно это не модернизация, а психическое расстройство. Сумасшествие.

* * *

«Уважаемые пассажиры! Следующая станция «летняя сессия»!»

«Будьте внимательны! Прибываем! Сессия! Осторожно, сессия!»

Опять зубрежка, опять предэкзаменационный мандраж. На САМПО аншлаг. Даже каптерщики появляться стали. Все волнуются, а вот старшина Пытровыч спокоен как танк. И сержанты. Им пугаться нечего. Система выстроена. Перед каждой сессией командиры курсантских рот, взводов наводят с преподавателями мосты. Подбивают ожидаемые баллы, договариваются, на какую оценку тот или иной курсант может рассчитывать. По тому или иному предмету. Зачем? Социалистическое соревнование. За низкий балл во взводе, в роте с офицеров три шкуры сдерут. Вот и начинается торг. Вы нам «пятерок» побольше, а мы вам стенды на кафедре сделаем да и полы лаком покроем. Кто в таких случаях может рассчитывать на преференции? Боже мой, да тут все просто. Первое: младшие командиры. Они своей собачьей преданностью заслуживают самых высоких оценок. Каждому «четверочка» обеспечена. Минимум. Даже если сержант в слове «мир» три ошибки делает. А услышав словосочетание «наземные средства связи и радиотехническое обеспечение», смотрит на тебя, как Байрон на новые ворота. Второе: офицеры лоббируют позиции потенциальных краснодипломников и медалистов. Их наличие во взводе или в роте, опять же, показатель хорошей работы командиров. Тут напряг. Такие ребята дефицит. Представьте себе, как тяжело всегда отвечать на «пять». Даже самому крутому ньютону. Вот наших яйцеголовых и поддерживают. Идет, например, курсант на «отлично». Так ему уже «четверочки» маловато. «Пятеру» подавай. Но связь тут бывает и двусторонняя. «Пять» тебе поставили? Так ты ответь хорошим поведением. Сообразительностью, разговорчивостью, если тебя в канцелярии о том о сем спросят… Но это не всегда, не всегда. В этом планировании дело доходит до того, что офицеры выставляют в свои ведомости предварительные оценки. Этому «три», этому «четыре», а вот тому «пять». И до экзаменов согласовывают оценки с преподавателями.

Я результат такого сговора давеча испытал на себе. Представьте, экзамен по философии. Наука наук. Валерунчик, полковник Рубочкин Валерий Александрович, мой родной дядя, как раз женат на философии. Нет, супруга-то у него есть, но все свободное время он отводит философии: Кантам, Аристотелям и Демокритам. До обеда преподает философию военным летчикам в монинской Военно-воздушной академии, а после обеда запирается у себя в комнате и пишет диссертацию. Сколько лекций я от него в детстве выслушал! На рыбалке, в походе за грибами да и просто на нашей кухне. Кажется, что некоторые темы я могу и сам уже преподавать. Впрочем… Отвлеклись. Экзамен. Захожу в аудиторию. За столом начальник кафедры полковник Понамарев. Большой грузный мужчина с пористым носом.

– Товполковник…

– Берите билет.

– Билет номер один.

Разворачиваю. Эээ… Так. Основной вопрос философии. Фигня.

Валерунчик сто раз мне рассказывал. Ученые, мол, вечно спорят, что первично – материя или сознание, познаваем ли мир. Материализм, идеализм… Ясно, дальше… Закон отрицания отрицаний. Блин, ну что тут тяжелого. Заберу сейчас свою «пятерку» и айда.

– Разрешите без подготовки!

– Приступайте.

Преподаватель ко мне откровенно безразличен. Голос его скрипуч. Он смотрит в окно. Я тараторю без остановки.

– Так, стоп. Достаточно. Переходите ко второму вопросу.

Блин, вот это да… Я и трети раскрыть не успел. Ладно. Видать, впечатлил я. Тараторю снова.

– Стоп. Не буду вас мучить. «Тройки» достаточно?

Я останавливаюсь. Пять секунд, десять… Все понятно, я в пролете. Обидно. Я понимаю, что рот свой мне лучше не раскрывать. Понимаю, но выдавливаю:

– Товарищ полковник, я знаю…

Понамарев кривит губы, глядит на меня, как на комара, перед тем как прихлопнуть. Чуть повышает голос:

– Вам что, доказать ваш «троечный» уровень?!

– Никак нет. Разрешите идти…

– Свободен.

Это было вчера. Завтра экзамен по литературе. А сегодня я наношу контрудар. В подельники беру, естественно, Клима. Итак, ночь, отбой. Самое время. Посвистывая, мы идем к канцелярии. На тумбочке Хак.

– Глянь там, Марсыч, чтоб никакая сержантская сволочь сюда не дернулась!

– Вы че?

– Ротного грабить будем.

– Давайте…

Марат Марсович Хакимов, как и следует достойному мэну, без лишних вопросов входит в процесс. В качестве дозорного. А мы с Климом в две секунды отжимаем дверь кабинета острием лыжной палки. Черт, где эта ведомость?.. Шкаф… Стол… Пусто. Неужели в сейфе? Э, да он открыт… Непростительная, Алексей Борисович, халатность. Так, смотрим… Литература… Что там судьба (ротный) готовит? Курсант Клименок – «хорошо». Курсант Сладков – «отлично». Шучу, конечно, шучу. «Тройбан». Хорошо же вы мои мозги оцениваете, товарищ Триплекс. Ничего, мы сейчас оплошность вашу поправим. Курсант Сладков… Стираю «тройку» и ставлю себе пять баллов. Эх, жаль, «с плюсом» нельзя. Вот завтра и посмотрим, как подействует. Хотелось бы всем сержантам еще по «паре» нарисовать, да сгорим на этом. Жаль.

Если вы думаете, что мы одни такие, идущие к «пятеркам» в обход знаний, ошибаетесь. Вон, пятьдесят вторая группа. Да это банда! Сержанты Анисимов и Онищенко – настоящие главари. Зато все курсанты у них отличники и хорошисты. Поголовно. Процесс подготовки к сессии в пятьдесят второй группе называется «делать вещщщи». Что это, спросите вы? Ооо! Это песня. Весь батальон зубрит, а пятьдесят вторая группа балдеет. И лишь в последний день они начинают шуршать. Строчат шпаргалки. И применяют их по специальной схеме. Допустим, назавтра зачет. Заходит первый курсант. Сзади в коридоре, прильнув к замочной скважине, подслушивают.

– Товарполковн…

– Берите билет!

Курсант берет конверт. Открывает. И нарочито громко докладывает:

– Билет номер двадцать пять!

Оба! В коридоре информацию моментально обрабатывают.

Следующий курсант заходит уже с нужной шпорой «на кармане». На билет за номером «двадцать пять». Передает первому. Сам так же громко докладывает. И пошло-поехало. Все было чудесно, пока Паша Ловгач не влетел. Как? А я расскажу. Вытянул билет. Ему перекинули шпору. Паше бы посидеть, поморщить репу для виду. А еще лучше – переписать всю информацию со шпоры на обычный листок. Но он сразу рванул в бой. Вышел и стал бодро докладывать прям по писаному.

Преподаватель напрягся. Ловгач никогда не был отличником. И среди хорошистов тоже не значился. И вдруг на тебе, такие прекрасные знания!

– Товарищ курсант, а что это у вас в руках за листок?

Пашу голыми руками не возьмешь. Он небрежно кидает:

– Да так… Набросал себе план ответа…

– Покажите. Эээ… Что это? Эээ… Почему так мелко? Да еще написано зеленой пастой… Дайте вашу ручку! Ручку дайте зеленую!