Подкова для летучей мыши - читать онлайн книгу. Автор: Марина Серова cтр.№ 29

Хм… Солнечная… Что-то такое где-то было… Что-то такое мелькало, очень похожее… И, кажется, как раз в этом деле.

Я отложила телефон и взялась за свой блокнот.

Ну да! Конечно! Вот что значит – профессиональная память. Солнечная, 16, Дмитрий Крайнев. Он же – один из двух «некарточных» друзей Коли, которых опрашивали следователи и с которыми я еще не успела поговорить.

Впрочем, если быть честной до конца, кажется, я и не особенно стремилась. Никто из друзей этих в последний день жизни с Колей не встречался, и все их показания сводились к серым и незначительным фразам, типа «не знаю», «не помню».

Несмотря на то что мои повторные опросы уже давали некоторые дополнительные результаты, на друзей в этом смысле я почему-то мало надеялась. Наверняка это были такие же зачуханные и потерянные, вечно полупьяные бедолаги, как и сам Коля. Ну что там такого могли они сообщить?

В общем, к друзьям я как-то не спешила. А между тем, посмотрите-ка, какая интересная штука… Получается, что друг по имени Дима живет по соседству с одним из интереснейших фигурантов сделки купли-продажи. Дима у нас на Солнечной, 16, а Стряпухин на Таежной… какой там дом?

Я перелистнула страницу в записной книжке и, когда увидела цифру, ненадолго потеряла дар речи. Таежная, 16! Как вам это покажется?! То есть ближайший Колин друг и посредник при продаже иконы живут друг от друга просто через забор? Если у них параллельные улицы и одинаковый номер дома, значит, неминуемо должен быть общий задний фасад, иначе и быть не может. А учитывая, в каком состоянии в подобных районах нашего города пребывает частный сектор, можно с огромной долей вероятности предположить, что граница эта – чисто номинальная. То есть две фигуры из первого уголовного дела проживают чуть ли не в одном дворе. Так получается?

Вот это новость так новость. И официальное следствие – ни сном ни духом. Впрочем, оно и не удивительно. Они ведь не выезжали на место. Дима – свидетель второстепенный, ничего не решающий, а Стряпухин, наоборот, – слишком важный. Его, я думаю, лишний раз и спросить-то не дерзали, не то что домой ехать. Как же – главное доказательство кражи. Это ведь благодаря его показаниям вышли на Колю. Официально вышли. Чай, берегли пуще глазу, – не ровен час передумает да откажется. Весь карточный домик рассыпется…

Впрочем, ладно. Хватит лирики. Надо действовать.

Крайнев и Стряпухин – близкие соседи, это теперь ясно. Не ясно, означает ли это близкое соседство столь же близкое знакомство, знаком ли Стряпухин с Колей лично, знал ли он, что Коля – действительный продавец в сделке с иконой?

Коротко сказать – было ли ему известно, откуда растут ноги в той истории, где взялся он посредничать?

Способов выяснить это два: переговорить с Крайневым и самим Стряпухиным. Что касается второго, здесь, я думаю, из методов возможны только подслушивание и подглядывание, сам Стряпухин такие вещи навряд ли станет рассказывать, а вот относительно первого вполне может прокатить дружеская доверительная беседа. Особенно, если угощение окажется подходящим. Помянуть друга… чем не предлог?

Но для осуществления подобной стратегии необходима подходящая легенда, а придумывать ее у меня уже не было времени.

Ладно, все потом. Не будем гоняться сразу за всеми зайцами. Поездка моя сегодня планировалась как ознакомительная, такой пускай и остается. Объеду явки, понюхаю, чем пахнет. А что в клювике унесу – все мое. В конце концов, сегодня мне напророчили удачу.

На этой оптимистической ноте я включила зажигание и надавила на газ.

Не знаю, как для других, но для господина Стряпухина махинации с историческими ценностями явно не явились средством безумного обогащения.

Домик под номером шестнадцать по улице Таежной нельзя было назвать ветхим, но – и только. Одноэтажное деревянное строение, когда-то очень давно срубленное каким-то, по-видимому, аккуратным и хозяйственным мужичком, с той поры не претерпело ни малейших изменений. Ни регулярные ремонты, ни даже обычные косметические мероприятия, типа покраски, не касались этого дома, и можно было сказать, что со времен царя Гороха он пребывал в своем первозданном виде.

Забор, отделяющий двор от улицы, был сплошным, но от времени досочки повысохли и между ними образовались вполне подходящие щелки для моего любопытного глаза. Только жаль, что улица кругом была совершенно пуста, и просто так подойти и посмотреть-послушать было как-то неловко.

Пришлось прибегнуть к обходному маневру.

Я заглушила двигатель и, подойдя к забору, негромко постучала в калитку.

Ну, в общем-то, я на то и рассчитывала, что никто не услышит и я какое-то время смогу постоять и послушать, что там такого интересного внутри. Но – могла бы и не стараться. Даже если бы я шепотом сказала что-то самой себе на ушко, об этом моментально узнала бы вся деревня.

Собаки. Как же без них! В ответ на мой едва слышный стук раздалось такое громогласное гавканье, что услышать что-то еще здесь стало уже невозможно в принципе.

Но если уж везет, так везет. Лай услышали в доме, дверь открылась, и я имела возможность прослушать кусок интереснейшего монолога.

– … делать меня, как лоха последнего. Больно шустрый стал. Борзый. Ну ничего… дай срок. Я его тоже сделаю. А?.. Ничего ни «не точно»! Все точно. Я знаю, у кого он купил ее. Тот же Борзов и экспертизу делал… сука. Тогда, значит, это подлинник был, а теперь копия оказалась. А?.. Да ничего это не его они надули! Это меня надули. Дурака старого… Погоди, тут стучит кто-то… Кто там?! – прямо за калиткой заорали так, что я инстинктивно подняла руку, чтобы заткнуть уши.

– Э-э-э… извините… можно спросить?

Конечно, я могла бы «спросить» и через калитку, благодаря огромному количеству щелей, в этом не было никакой сложности, но уж очень хотелось посмотреть мне на хозяина дома. Судя по теме телефонного разговора, это, несомненно, был сам Стряпухин, и узнать, что он из себя представляет, я считала весьма полезным.

Калитка открылась, и в проеме появился очень полный, неопрятный господни, одетый, как показалось мне с первого взгляда, в обрывки какого-то давно не стиранного белья.

Но присмотревшись, я определила, что костюм составляли древние, давно потерявшие цвет шаровары, майка и надетая поверх нее сероватая заношенная рубашка.

– Э-э-э… не подскажете… Крайневы здесь живут?

– Что?! Какие Крайневы?! Вам кого, девушка?!

Собеседник пребывал в последней степени раздражения, и я решила, что время для интервью сейчас неподходящее.

– Крайнев… Крайнев Дима, – втолковывала я, уже продумывая пути отступления.

– Какой еще Дима?! Нет здесь никакого Димы! Вы сначала адрес узнайте, а потом уже ходите! Шляются тут всякие…

Последнюю фразу господин Стряпухин произнес уже после того, как захлопнул калитку прямо у меня перед носом.

«Что ж, спасибо и на том, – думала я, садясь за руль. – Хоть из пределов нормативной лексики не вышли, и то приятно».