Ретт Батлер. Вычеркнутые годы - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Осипцова cтр.№ 20

– Не скажи, дорогая. Попробуй отойти на несколько шагов и найди место, с которого разноцветные мазки сложатся в целостную картину.

Скарлетт последовала его совету. После она с интересом отмеряла расстояние, с которого полотна смотрятся лучше всего.

– Забавно. Любопытно, как они это делают? Мазнут и отпрыгнут?.. Господин Эрве, писавший в Дублине мой портрет, работал как все нормальные художники. Он стоял прямо перед полотном, смотрел на меня и тут же рисовал. Жаль, портрет сгорел, все находили его очень похожим, и мне он нравился.

Заметив скептическую усмешку Ретта, она упрямо пояснила:

– В мою гостиную в Дублине специально приходили посмотреть на портрет. На нем я была в белом платье, и волосы взбиты высоко. И… Очень красивый был портрет!

– Не стану спорить, – пожал он плечами и подмигнул: – В любом случае я считаю, что оригинал всегда лучше копии.

В один из дней, когда Скарлетт была занята примерками, Ретт повел Кэти в парижский зверинец. Сам он почти не смотрел на животных, ему интереснее было наблюдать за дочерью. Кэт не переставала удивлять его, и невольно он сравнивал ее с Бонни. Та была живой, смешливой, по-детски дурашливой и капризной. А Кэти поражала своим серьезным отношением к окружающему. Она редко беззаботно улыбалась, подобно другим детям, а ее смех Ретт слышал всего несколько раз. Зато Кэт задавала серьезные вопросы и безапелляционно судила обо всем, что видела.

– Обезьяны похожи на людей, но глупые, – высказалась она перед вольером с макаками.

Наблюдая за волком, который взад-вперед метался по тесной клетке, девочка заметила:

– У него такие грустные глаза… Наверное, он жалеет, что съел Красную Шапочку?

– Это другой волк, – улыбнулся Ретт. – Помнится, тому, в сказке, распороли брюхо охотники.

Кэти задумалась на несколько секунд и изрекла:

– Да. И сказка ведь была давно. А волки долго живут?

– Не думаю, что дольше собак. Значит, лет пятнадцать.

– А ты охотился на волков?

– Нет, но пару раз было желание пристрелить того волка, что выл по ночам возле старательского лагеря.

– А что такое старательский лагерь?

– Это место, где живут люди, ищущие золото, – ответил Ретт, поражаясь тому, как много вопросов в этой маленькой головке.

– Из золота делают браслетики, – кивнула Кэт. – У меня был один, мне мама на рождество подарила, но он остался в Баллихаре.

– Я куплю тебе другой, хочешь? Прямо сейчас поедем и купим.

Они доехали до ювелирной лавки, и Кэт получила в подарок золотой браслет с бирюзовыми вставками. После они просто гуляли по улицам.

Увидев живописную пеструю толпу женщин в ярких цветастых шалях, девочка указала на них:

– Смотри, Ретт, какие чудные тетеньки. Сколько бус они на себя понавешали!

– Это цыганки, Кэт. Считается, что они умеют предсказывать будущее.

– Я хочу посмотреть, как они это делают.

Заметив их интерес, шумная толпа атаковала Кэти и Ретта.

– Мсье, дайте монетку, всю правду вам скажу… – затараторила молодая цыганка с годовалым ребенком за спиной. Мать привязала его шалью, из-за плеча выглядывало лишь черноглазое чумазое личико.

От Ретта не ускользнуло, что Кэт буквально пожирает глазами цыганок и их детей. Подумав, что для девочки это будет вроде спектакля, он достал серебряную монету, которая в мгновение ока исчезла в складках цыганской юбки.

– Всю правду скажу, золотой, – пообещала цыганка. – Ай, глаз у тебя черный, ничего в нем не вижу, руку дай. Все что будет, скажу, ничего не утаю…

Усмехнувшись и подмигнув Кэт, Ретт стянул перчатку. Кэти наблюдала с интересом, хотя ни слова не понимала.

– Ох, плохо ты жил, много бед причинил, людей убивал…

– Не мели чепухи, цыганка, я воевал, а там смерть кругом.

– У тебя кругом смерть – троих недавно похоронил.

– Прошлое мне и без тебя известно, – поторопил Ретт, неприятно пораженный тем, что гадалка попала в точку.

– Скоро ты потеряешь самое дорогое, но не бойся, найдешь обязательно… Вижу большую любовь… свадьбу… Долгая жизнь у тебя впереди.

– И счастливая? – насмешливо поинтересовался Ретт.

– Три года потеряешь: ты будешь не ты. А спасет тебя вот эта крошка… Ай, какая красивая, ай, славная, – цыганка отпустила руку Ретта, видимо, все сказав, и теперь любовалась Кэт, прищелкивая языком от восхищения.

Она крикнула что-то своим товаркам, и те столпились вокруг, рассматривая нарядную девочку, покачивая головами, ахая и лопоча по-своему. Батлер раздал им всю мелочь и лишь после этого отвязался от надоедливых попрошаек.

Вскоре они вновь шагали по бульвару. Кэт поинтересовалась:

– Что она тебе сказала?

Ретт неопределенно покачал головой.

– Так, всякую чепуху, про то, что буду жить долго и счастливо.

– Грейн лучше предсказывает, она говорила, что будет, и это сбывалось.

– Правда? Очень интересно. И что же она предсказала тебе?

– Она дала мне второе имя – Дара, и сказала, что оно мне будет помогать. Еще сказала, что я сильная, что моя башня спасет меня от смерти и что я буду жить далеко-далеко, в краю, где не бывает дождей…

– Пожалуй, все так и есть…

– А еще Грейн умеет лечить и заговаривать болезни. Она травки собирает и варит их, получаются лекарства. Люди говорили, что Грейн плохая, только это неправда, она хорошая, и она меня любит.

– Так она назвала тебя Дарой? Красиво… Можно и мне тебя так называть?

– Мама говорит, что имя дают при крещении, тогда меня назвали Кэти Колум. А Колум скоро приедет? Я уже соскучилась. Он любит меня и маму.

– Боюсь, детка, что ты больше не увидишь его.

Ретт не хотел говорить Скарлетт о встрече с цыганками, но Кэти, конечно же, рассказала:

– Мамочка, они такие смешные! Как кенгуру, только наоборот.

– Как это? – улыбнулась Скарлетт.

– У кенгуру детки на животе, а у цыганок на спине.

Отец с восторгом смотрел на дочь, а она продолжала рассказывать.

– Ретт дал цыганке монетку, и она делала ему предсказание.

– И что же она предсказала тебе, дорогой?

Ретт небрежно отмахнулся:

– Обычную ерунду: свадьбу, счастье, долгую жизнь и еще будто какую-то часть своей жизни я потеряю, но меня спасет вот эта красавица.

Он подхватил Кэт и закружил по комнате в вальсе.

– Цыганки были в восторге от Кэти, – сказал он, отпуская дочку, – целая толпа любовалась на нее, я еле вырвался.