Супербомба для супердержавы. Тайны создания термоядерного оружия - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Губарев cтр.№ 63

— Вы добились строительства новой лазерной установки?

— Добились, но, к сожалению, за это мы боролись 15 лет. Столько времени мы убеждали чиновников и руководство страны в ее необходимости. За это время американцы — а мы начали говорить о ее создании одновременно! — построили установку, французы построят ее через два года, ау нас она появится только после 20-го года. К сожалению, образовался своеобразный «провал», который осложнил нашу жизнь. Да, появилась небольшая установка «Луч». На ней мы проверили все научно-технические идеи, необходимые для строительства крупной установки, и на ней тоже можно проводить разные эксперименты. Наша «Искра-5» тоже работает, но нам этого не хватает. Сейчас мы думаем, как нам ликвидировать образовавшийся «пробел» другими работами.

— Вы говорите о «странных вещах»: вам приходится доказывать, что такие-то установки нужны. Но я помню времена, когда руководители Средмаша и правительства просили вас ускорить работы по новым установкам и даже строго спрашивали, если сроки не выполнялись… то есть у ученых интересовались, что им нужно… ведь так было?

— Да, это было так! Более того, до «самых верхов» все внимательно следили за экспериментами, за результатами, которые мы получали. И если что-то не получалось, вызывали, спрашивали… Нет, не ругали, а в деликатной форме интересовались, почему что-то не получается… Я был еще молодым специалистом, по моему проекту шла работа. Результат оказался не очень ожидаемым, и меня тут же вызвали сначала в министерство, потом в ЦК КПСС. Везде спрашивали: «Как же так, вы представитель школы Харитона, а у вас результат в этом эксперименте не очень хороший…» Я объяснял, что мы решились на очень смелый шаг и не учли, что знаний о процессах, которые происходят в заряде, не хватает. Нам надо было получить сначала новые знания, а потом уже идти дальше. Мне поверили. Следующий эксперимент был удачным. Традиции, которые были в Средмаше, надо сохранять. И прежде всего это бережное отношение к людям.

— И еще?

— Уважительное отношение к ученым. Это в Средмаше было всегда. И нынешним чиновникам надо этому учиться у своих предшественников. На научно-технических советах всегда бывали руководители нашего ведомства и Министерства обороны. Они внимательно следили за дискуссиями ученых. Если что-то было непонятно, то спрашивали. Сейчас количество таких наблюдателей сократилось во много раз. Очень многим чиновникам сейчас точка зрения ученых не нужна, и мнением научно-технического сообщества они пренебрегают.

— Ефим Павлович Славский всегда с гордостью говорил, что у него в Средмаше «малая академия наук», одних академиков и член-корреспондентов около сорока…

— Атомная отрасль всегда была лидером в новых технологиях, в промышленности, в науке и технике. В атомной отрасли был сделан самый быстрый шаг от фундаментальных исследований до практических результатов. Это случилось потому, что были привлечены к решению проблемы замечательные кадры ученых, инженеров, технологов. В послевоенное тяжелейшее время люди сделали так много хорошего, интересного, важного — этому нельзя не поражаться! И все было сделано за очень короткое время, причем на высочайшем научно-техническом уровне. Юлий Борисович Харитон всегда очень вежливо и уважительно беседовал с молодым ученым и инженером. И тот, конечно же, с энтузиазмом выполнял его поручение или просьбу. Ну а как иначе поступать, если академик и руководитель института столь доверителен к тебе?! С гордостью мы говорили: «Это выполняем по поручению академика Харитона!» Люди светились, когда он обращался к ним…

— Действительно, очень легко было с ним, не чувствовалось, что он научный руководитель центра и академик. Незадолго до его ухода за этим столом, где мы беседуем, мы с Юлием Борисовичем поднимали по чарке водки за успех книги, над которой тогда работал. Помню его светлое лицо и добрую улыбку, будто это было только вчера…

— Мне много раз приходилось сиживать за этим столом… По субботам и воскресеньям чаще всего встречались здесь. Он звонил и говорил, что у него есть вопросы ко мне и надо бы их пообсуждать. Что греха таить, приходилось беседовать и по секретным делам. И Юлий Борисович научил меня, как правильно сжигать бумажки, на которых мы что-то писали. Надо было складывать листочек гармошечкой, а потом поджигать. Бумажка сгорала дотла — ничего не оставалось.

— Физик все-таки!

— Он же прекрасный экспериментатор, у него есть прекрасные работы по детонации, физику горения он хорошо знал.

— Вы упомянули о том, что следили за работами американцев, а они за вашими. Один из каналов — разведка. вы постоянно получали данные от наших спецслужб?

— Мы приехали сюда небольшой группой после окончания Ленинградского физического факультета и тут же приступили у Сахарова и Зельдовича в теоретических отделениях к работе. Буквально в течение года нас привлекли к самым важным работам. Никакой дополнительной информации от разведки мы уже не получали. Абсолютно ничего! На ранней стадии Атомного проекта, конечно, много было важной информации, но в «соревновательный период» ничего интересного из-за океана к нам не поступало. Мы довольствовались только открытыми публикациями.

— Вы когда сюда приехали?

— В 1961 году.

— А здесь были американские шпионы?

— По-моему, здесь служба секретности была настолько серьезная, что шпионов здесь просто не могло быть. Я так бы сказал: их не могло быть в тех подразделениях, где занимаются нашим делом по-настоящему. Конечно, на таком крупном объекте, как наш, круг специалистов должен быть очень широким, но самые большие секреты доступны небольшой группе людей. Это известные люди. Проникнуть в эту элитную часть совершенно невозможно. Да и отбор был очень серьезный и строгий. Коллектив ВНИИФ образовался очень сильный. Ничего аналогичного нет в мире и быть не может…

— В общем, наши атомные центры обошлись без своего «Клауса Фукса»?

— Это другая история… Особая… К нам отбор людей шел по всей стране, и руководители были ученые высокого ранга. Они создали мощные школы и коллективы, которых ни в одном ядерном центре мира, на мой взгляд, нет. И это не только высокий уровень науки, но и столь же высокие нравственные качества. Подобных специалистов, которых воспитывали здесь, по глубине и широте познаний я нигде не встречал, их нет ни в одной стране. Это итог того подхода в подборе кадров, которому в нашей отрасли уделялось особое внимание.

— Но все-таки был Фукс…

— Да, там есть выдающиеся специалисты узкого профиля, крупные ученые, с которыми работаешь с удовольствием. Когда началось международное сотрудничество, мы изучали своих партнеров. Они нас, а мы их. Один из выводов таков: специалистов высокого класса, которые располагают огромными знаниями в очень широкой номенклатуре физических явлений, нигде нет. Они есть только в России.

— Это ведь в прошлом? а сейчас какова ситуация?

— Сейчас ситуация у нас вполне хорошая. Уровень финансирования сопоставим с уровнем финансирования советских времен. Сейчас задача, конечно, очень и очень сложная. Она напоминает первые фазы развития нашего института.