Русское государство в немецком тылу. История Локотского самоуправления. 1941-1943 - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Ермолов cтр.№ 39

Страница

Что касается позиции Каминского в отношениях с немцами, ее отмечает и С. Стеенберг, с января 1942 по осень 1943 года информировавший штабы 2-й танковой и 9-й общевойсковой армий о состоянии дел в округе. Так, Каминский, по его словам, «держался с немцами с такой уверенностью, которую они часто считали наглостью».

Интересно, что, несмотря на внешнюю неприязнь и периодические конфликты между локотянами и немцами, Каминский всегда внушал населению уважительное отношение к немецкому солдату, что явствует из некоторых распоряжений обер-бургомистра. Так, 6 ноября 1942 года Каминский подписал «Положение о содержании и уходе за германскими солдатскими могилами». В нем он не только подробно разъяснял, как именно оборудовать и содержать немецкие захоронения на территории округа, но и призывал смотреть на немецкого солдата как на единственного освободителя России от большевизма, а следовательно, относиться к павшим немцам подобающим образом2.

В целом, несмотря на трения между оккупантами и локотянами, последние не испытывали к «гостям» особой неприязни, считая их пребывание на своей земле если и злом, то гораздо меньшим, нежели свергнутый с их помощью сталинский режим. Причем локотяне имели все основания относиться к немцам именно как к временному злу. Желательную перспективу оккупации нарисовал Д.В. Константинов: «Россия, освобожденная от большевистской диктатуры, довольно скоро в то время смогла бы освободиться и от немецкого засилья при помощи своей национальной армии, несомненно охваченной энтузиазмом освобождения, что в военном отношении значительно важнее количества танков и пулеметов».

Интересно, что в случае конфликтов как руководители всех звеньев, так и рядовые граждане позволяли себе разговаривать с немцами на равных, открыто выражать недовольство их поведением и даже вступать с ними в вооруженные стычки. Что же касается отношения командования 2-й танковой армии к русским союзникам, оно было вполне удовлетворено боевой деятельностью РОНА, о чем свидетельствуют как благодарности генерал-полковника Р. Шмидта Каминскому, так и награды отдельным бойцам и командирам бригады, количество которых составляло не менее 30 человек.

Согласно «Списку немецких пособников, служивших в отряде Каминского по борьбе с партизанами и награжденных орденами германского командования», составленному старшим майором госбезопасности Матвеевым, были награждены: «Зам. бургомистра округа C.B. Мосин, зам. командира бригады милиции Г.В. Балашев, нач. штаба бригады милиции И.Н. Шабыкин (так в тексте. — И. E.), командир 6—7 батальонов В.И. Мозилеев, командир 2 батальона М. Гадкин, нач. штаба 7 батальона Кытчин, командир 3 батальона И. Тарасов, командир 10 батальона Рейтенбах, командир 14 батальона Драченко, командир роты Товгазов, бойцы 3 батальона Агейтченков, Кабалин, Рыбкин Дмитрий, Детнома Константин, Поселянников Владимир, Захаров Кузьма, бойцы 2 батальона Пагеев Иван, Пальин Василий, боец 8 батальона Федоткин Гаврил, боец 7 батальона Фокин Алексей, бойцы 10 батальона Слухай Иван, Крючков Николай, Сойкин Василий, Фомичев Петр, Самаров Трофим, Карпухин (?), Степанов Андрей, Храменков Михаил, Пахомов Павел, Орлов Александр».

О партизанах, в частности брянских, написано много, однако в существующих советских и просоветских источниках партизанское движение представлено далеко не таким, каким оно было в действительности, а скорее таким, каким его хотелось бы видеть советским идеологам. Так, партизаны изображались борцами за советский строй, за идеалы коммунистической партии, которая, взяв на себя руководство движением, стала единственной силой, способной обеспечить сопротивление врагу на оккупированных территориях, в результате чего под ногами фашистов горела земля.

Сравнивая партизанскую борьбу на Западе и в СССР, следует отметить, что если за рубежом действовали в основном мелкие террористические группы, то геоклиматические условия Советского Союза способствовали формированию довольно крупных партизанских сил. Однако ввиду того, что СССР не был должным образом готов к ведению оборонительной войны на своей территории, создание партизанских отрядов, особенно в первые месяцы войны, носило стихийный характер, являясь в основном реакцией на немецкую оккупационную политику в занятых областях. Активизация партизанской войны — в основном плод их усилий.

Контингент партизанских отрядов складывался из трех элементов. Во-первых, красноармейцев из рассеянных и окруженных частей РККА. Борьба с немцами сочетала в их сознании как борьбу за выживание, так и сопротивление оккупантам. В то же время мало кто из них отождествлял борьбу за родину с борьбой за советскую власть и идеи коммунистического интернационализма. Перед лицом реальной опасности громкие лозунги советской пропаганды как бы отходили на второй план. Так, бывший офицер РККА Д.В. Константинов так охарактеризовал настроения красноармейцев: «Воевать мало кто хотел, а защищать режим (советский. — Я. Е.) — еще меньше. Так называемый советский патриотизм встречался, главным образом, у комсомольской молодежи, разагитированной советской пропагандой и ничего по существу не знающей».

Второй элемент партизанских отрядов — жители оккупированных областей. Уходя с семьями в леса, многие вливались в партизанские отряды, вели борьбу с оккупантами. Однако были и те, кто руководствовался лишь желанием выжить, уйти из сожженного села или же до поры до времени отсидеться в лесу, чтобы переждать боевые действия.

К третьей группе партизан можно отнести небольшие отряды молодежи, прошедшей специальную школу партизанской борьбы. Так, 18 июля 1941 года при ЦК КП(б) Белоруссии при участии НКВД открылась диверсионная школа полковника И.Г.Старинова, первый набор в нее составил 400 человек. Непосредственно в Орловской области совместными усилиями НКВД и обкома ВКП(б) в августе 1941 года открылась спецшкола, уже в сентябре обучившая 500 диверсантов. Школы, помимо диверсантов, готовили широкий круг специалистов для партизанского движения, например агентов-маршрутников, связников, вербовщиков [128] . Выпускники школ перебрасывались за линию фронта, где выполняли индивидуальные задания либо организовывали партизанские отряды из красноармейцев-окруженцев и вовлекали в партизанское движение местных жителей.

Нужды и настроения красноармейцев-окруженцев и ушедших в леса местных жителей не были секретом для сталинского правительства. Поэтому, прежде чем послать в партизанские леса хлеб и оружие, оно перебросило туда политических комиссаров и представителей НКВД из вышеназванных спецшкол по подготовке партизанских кадров. Уже в июне 1942 года Орловское областное управление НКВД пошло на создание при партизанских отрядах оперативно-чекистских групп из числа работников НКВД, организовавших в отрядах «революционный порядок», как они сами его понимали. Только за июль 1942 года оперативно-чекистскими группами было разоблачено 62 «вражеских элемента»: в суземских отрядах расстреляно 11 человек, в навлинских отрядах — 11 человек, в отряде им. Ворошилова № 1—7 человек. Так, по обвинению в создании эсеровской террористической группы были расстреляны суземские партизаны Д.И. Ульяншиков и Ф.К. Никишин. Пожалуй, единственной причиной расправы стало их прошлое: первый в 1920 году судим за эсеровскую деятельность, второй — в 1937 году за вредительство в колхозе. Короткое «расследование» установило, что оба организовали «контрреволюционное сборище», планировали теракты против партизанского руководства. Вскоре как «агенты полиции» были расстреляны суземские партизаны А.А. Ткачев и Ф.К. Рудников, затем — Г.С. Скоробогатов и К.Ф. Куликов. Так или иначе, уже 8 августа 1942 года начальник Штаба партизанского движения при Военном совете Брянского фронта Матвеев констатировал имевшие место в суземских партизанских отрядах факты «дезертирства и перехода на сторону врага», а также наличие «морально и политически разложившихся руководителей отрядов».

Страница