Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны следствия - читать онлайн книгу. Автор: Филипп Шенон cтр.№ 106

– Я решительно заявляю, что он никогда не состоял на службе в Бюро в каком-либо качестве: агента, лица, нанятого по специальному контракту или информатора.

Что касается версии заговора, «я не смог найти ни малейших доказательств существования иностранного или внутреннего заговора, приведшего к убийству президента Кеннеди». Гувер засвидетельствовал, что, по его мнению, президента Кеннеди убил Освальд и сделал это в одиночку. ФБР в самом деле к моменту убийства вело наблюдение за Освальдом, продолжал Гувер, однако не имело оснований предполагать, что Освальд склонен к насилию.

– До момента убийства ничто не давало повода думать, что этот человек опасен и может причинить вред президенту.

Статью в National Enquirer Гувер назвал «абсолютно лживой».

В тот же день, сразу после Гувера, показания давали директор ЦРУ Джон Маккоун и его заместитель Ричард Хелмс6. Они, как и Гувер, под присягой продолжали утверждать, что, согласно их сведениям, Освальд никогда не состоял на службе в качестве агента и не участвовал в заговоре с целью убить президента. Они сообщили, что ЦРУ тщательно расследовало обстоятельства поездки Освальда в Мексику и это расследование не обнаружило соучастников Освальда ни в Мексике, ни где-либо в другом месте.

В Далласе Хью Эйнсворт вновь добыл сенсационный сюжет: из источника, который он не раскрывал, журналист получил копию «Исторического дневника» – рукописных записей Освальда о попытке обосноваться в Советском Союзе7.

Марина Освальд утверждала, что большая часть мелодраматического дневника, в котором было столько орфографических и синтаксических ошибок, что сотрудники комиссии предполагали у Освальда дислексию, на самом деле была написана уже после отъезда из Советского Союза. Записи передавали разочарование Освальда жизнью в России, а затем и отчаяние; он описывал попытку самоубийства в номере московской гостиницы и неудавшееся ухаживание за другой русской, Эллой Герман, – не преуспев с ней, он обратил внимание на Марину. «Я женился на Марине назло Элле», – писал он.

Через две недели после статьи Эйнсворта в The Morning News журнал Life напечатал дневник целиком8. Дэвид Слосон, в чьи обязанности входило анализировать публикации этого журнала, заявил, что подобные утечки информации приводят его в ужас. Он был убежден, что публикация ставит под угрозу жизни нескольких советских граждан, упомянутых в дневнике, поскольку их помощь Освальду советское правительство могло счесть государственной изменой. В особенности Слосон беспокоился за женщину – официального гида, которая встретилась с Освальдом вскоре после его прибытия в Москву и, по-видимому, пыталась предостеречь его насчет мрачных перспектив, ожидавших перебежчика в СССР. Слосон знал, что в СССР экскурсоводы и гиды «обычно состоят под контролем КГБ»9. Это предостережение имело форму подарка: женщина принесла Освальду роман Достоевского «Идиот» («ИДЕОТ», – записал в дневнике Освальд). Слосон считал это «тайным намеком на то, что Освальд – глупец и ему надо поскорее вернуться домой». Он опасался, что экскурсовод тем самым допустила «серьезное нарушение, как если бы агент ФБР втайне посоветовал русскому перебежчику вернуться в СССР». Слосон беспокоился и за семью Александра Зигера, дружившего с Освальдом в Минске: Зигер тоже советовал Освальду вернуться в Штаты. «Нам стало известно, что Зигеры много лет пытались бежать из России» и что «они, вероятно, подвергаются большему риску», будучи евреями, писал Слосон.

Изначально Слосон собирался использовать в заключительном отчете комиссии лишь отредактированные отрывки из дневника, чтобы не раскрывать имена советских знакомых Освальда. Но после утечки он счел, что комиссия обязана «опубликовать дневник целиком, без каких-либо пропусков», либо не публиковать его вовсе. Если бы комиссия ограничилась выдержками, это привлекло бы внимание к неопубликованным частям дневника, и КГБ не составило бы труда сверить отчет комиссии с публикациями в далласской газете и Life и обнаружить, чего именно недостает.

Полиция Далласа и ФБР пытались выяснить, кто передал дневник в газету. В первую очередь подозрение пало на Марину Освальд, тем более что она с такой готовностью продавала информацию, но Марина отрицала свою причастность, и Life также утверждал, что источником была не она, хотя при этом дневник был напечатан якобы «с полного ее согласия» и некоторые имена были изменены по просьбе Марины, «чтобы предотвратить репрессии против знакомых Освальда»10.

Позднее тем же летом полицейский детектив из Далласа Харт доложил начальству, что источник утечки информации выявлен: это конгрессмен Джеральд Форд. В служебной записке от 8 июля Харт отчитывался о сообщении «конфиденциального информатора»: Форд, имевший доступ к дневнику, как и к другим материалам комиссии, продал копию Morning News, а также предлагал ее и Life, и Newsweek. Затем владельцы СМИ выплатили Марине Освальд 16 тысяч долларов «за мировые права на дневник», писал Харт. Форд будет решительно отрицать причастность к утечке, и следователи из ФБР придут затем к выводу, что утечка произошла через инспектора полицейского управления Далласа. Полиция также проверила версию, согласно которой в Life дневник продал Эйнсворт или его жена – это обвинение Эйнсворт решительно опровергал. Загадка так и не была разрешена, однако слухи встревожили Форда, и он настаивал на том, чтобы ФБР приняло у него официальное заявление: он не передавал СМИ информацию, полученную из материалов комиссии. Заявление принял заместитель Гувера Карфа Делоак, осуществлявший постоянный контакт Форда с Бюро, встретившись с Фордом в его кабинете в Конгрессе. Конгрессмен «желает безоговорочно заявить и, если понадобится, представить письменное ручательство, что он не передавал прессе данную информацию»11, записал Делоак.

Техасский склад школьных учебников

Даллас, Техас

24 мая 1964 года, воскресенье

Каждую неделю председатель Верховного суда принимал очередное возмутительное решение – во всяком случае, так видел ситуацию Арлен Спектер. Всю весну Спектер и другие сотрудники добивались возможности провести следственный эксперимент в Далласе, непосредственно на месте преступления, в том числе полностью реконструировать сцену на Дили-Плаза. Юристы комиссии предлагали воспроизвести тот вид, который открывался Освальду из окна шестого этажа книжного склада. Принести винтовку Освальда в здание, а на ней закрепить камеру, чтобы фотограф мог зафиксировать проезд лимузина, похожего на тот, в котором ехал Кеннеди. В лимузин предполагалось посадить мужчин, сложением напоминающих Кеннеди и Коннелли, расположив их так же, как президент и губернатор сидели на кинопленке Запрудера. Тем самым удалось бы понять, могла ли пуля, выпущенная с шестого этажа, пройти сквозь тела обеих жертв, как это предполагала версия одной пули.

Но, к удивлению Спектера, Уоррен вовсе не желал проводить следственные эксперименты: не видел в них нужды. «Уоррен был решительно против, – рассказывал Спектер. – Считал, что мы делаем из мухи слона»1. Спектеру запомнились слова Уоррена: «Мы и так знаем, что произошло. Имеется отчет ФБР». Через Рэнкина штатные юристы убеждали Уоррена пересмотреть свое мнение. И, вероятно, опасаясь бунта своих подчиненных во главе со Спектером, председатель уступил.