Курская битва, которую мы начали - читать онлайн книгу. Автор: Петр Букейханов cтр.№ 155

Теперь германское командование решило сосредоточить ударные силы в полосе 47-го танкового корпуса для прорыва на узком участке шириной 3 – 4 км от высоты 274.5 до села Молотычи (где находился штаб советского 19-го танкового корпуса). В случае успеха войска 9-й армии могли занять господствующие Тепловские высоты (высота 274.5, высота 272.9), самую высокую точку Курской области (275,3 метра над уровнем моря, на 120 метров возвышеннее Курска), за которыми открывалась понижающаяся в сторону Курска равнина, предоставляющая оперативный простор для маневра танковых частей и соединений при возможности наблюдать за всей территорией к югу до реки Сейм.

С точки зрения ближайшего развития операции «Цитадель», овладение указанными высотами позволяло простреливать артиллерийским огнем местность вплоть до Фатежа, а также открывало кратчайший путь на Фатеж, чтобы блокировать коммуникации 70-й армии и создать угрозу выхода в тыл соседней слева 65-й армии Центрального фронта. Для достижения данной оперативно-тактической цели в составе 47-го танкового корпуса была образована ударная боевая группа из частей 2-й, 4-й и 20-й танковых дивизий, которую передали под командование генерала Эзебека [1043] .

В действительности даже такое решение уже не отвечало оперативной ситуации, поскольку командование Центрального фронта понимало опасность своего положения и продолжало стягивать силы на фатежское направление. Приказом командующего фронтом в район Ситниково, Банино, Ржавы перебрасывалась 181-я стрелковая дивизия, а также 255-й и 84-й отдельные танковые полки из состава 65-й армии. На позициях в районе Ольховатка, Кутырки, Теплое развертывался 9-й танковый корпус. В предвидении нового удара, командующий 70-й армией приказал выдвинуть из резерва 162-ю стрелковую дивизию и сосредоточить ее в районе высота 274.5, Молотычи, с задачей не допустить прорыва противника в направлении Молотычи – Фатеж. Следовательно, подготавливаемый немцами прорыв на Фатеж требовал новых больших потерь, что, учитывая убыль личного состава и накопление поврежденной боевой техники, исключало возможность достижения значительного оперативного результата.

Более целесообразным решением представляется резкий поворот ударных соединений на запад или на восток, что позволяло ограничить проведение операции сильным ударом во фланг 70-й армии Центрального фронта, либо несколькими концентрическими ударами по центру советской 13-й армии. По крайней мере, в таком случае германские войска продолжали бы наносить удары по противнику, уже ослабленному в предыдущих боях (ряд частей центра 13-й армии находился к этому времени в окружении или полуокружении), а прорыв в тыл 70-й армии должен был с большой вероятностью вызвать ответную реакцию советского командования в виде переброски резервов в полосу Центрального фронта. Кроме того, ограничение операции действиями в тактической зоне противника позволяло избежать втягивания ударных сил 9-й армии в глубину его обороны, чего германское командование постоянно опасалось в связи с угрозой контрудара на орловском направлении.

С другой стороны, дальнейшей успешной обороне войск Центрального фронта благоприятствовало то, что обстановка в воздухе к 9 июля стала меняться в пользу русских. Хотя германское командование и приняло решение перебросить в полосу 9-й армии часть соединений из состава 8-го авиационного корпуса, поддерживавшего действия южной ударной группировки, усиление 1-й авиационной дивизии самолетами-истребителями было недостаточным, чтобы успешно бороться за господство в воздухе: к 11 июля было передано 80 истребителей, 130 пикирующих бомбардировщиков, 70 бомбардировщиков [1044] . Эта дополнительная воздушная поддержка северной ударной группировки, хотя и составляла более 50% от первоначального количества истребителей и немногим менее 50% от числа имевшихся к началу июля ударных самолетов (по оценкам командования 16-й воздушной армии, численность вражеской авиационной группировки составила 525 бомбардировщиков и 300 истребителей [1045] ), все-таки незначительно сказалась на ходе боевых действий, поскольку, во-первых, самолеты передислоцировались к новым аэродромам группами и вступали в бой по частям, по мере прибытия. Во-вторых, истребительная авиация 16-й воздушной армии, которая в начале операции уже превосходила противника в три раза (см. § 1.7.1), к этому времени получила на усиление еще больше самолетов. К участию в боевых действиях с 9 июля были привлечены части 234-й истребительной авиационной дивизии полковника Татанашвили, перебазировавшейся с Брянского фронта (соединение насчитывало 87 самолетов-истребителей), и два гвардейских истребительных авиационных полка, которые до этого находились в резерве (генерал Руденко настойчиво сохранял резерв истребителей до вступления сражения в критическую фазу, несмотря на первоначальное неодобрение этого решения со стороны маршала Жукова), то есть около 150 самолетов, тогда как немецкое командование к 9 июля смогло дополнительно перебросить в район боев только одну группу истребителей из района Красногвардейска [1046] .

Генерал Фридрих Клесс указывает [1047] , что активность советской авиации на северном фасе Курского выступа постоянно возрастала, и, несмотря на большие потери, к 8 июля советские военно-воздушные силы за счет неиссякаемых резервов оказались способны в течение суток держать в воздухе мощные соединения. С другой стороны, вследствие быстрого израсходования ресурса боевой техники и переутомления летного состава соединения германской авиации стали вынужденно сокращать количество целей и боевых вылетов. В связи с этим постепенное достижение советской стороной превосходства в воздухе было неизбежным, хотя бы на время перерывов в боевой работе германской авиации. Соответственно, 8 июля активность германской авиации в полосе Центрального фронта уменьшилась по сравнению с предыдущим днем на 514 дневных самолето-вылетов, 9 июля их было произведено всего 877, а 10 и 11 июля – 1 136 и 933 соответственно (по данным советского фронтового командования, 7 июля было зафиксировано 2 698 самолето-пролетов, а 8 июля только 908, затем 9 июля – от 314 до 350 самолето-пролетов, а с 12 июля, после начала контрнаступления Западного и Брянского фронтов – 50 – 60 ежедневно) [1048] . Как видно, несмотря на усиление истребительной и бомбардировочной авиацией, интенсивность боевой работы 6-го воздушного флота в целом неуклонно сокращалась, не достигнув не только максимума первого дня сражения, но и снизившись по сравнению с показателями 7 июля. Такова была цена за превосходство над русскими по общему количеству самолето-вылетов в период с 5 по 11 июля – 9 212 против 8 241, причем учитывая 778 самолето-вылетов советской авиации дальнего действия. Принимая во внимание превосходство советской стороны в самолетах и летном составе, можно сделать вывод, что каждый немецкий пилот и самолет работали приблизительно в три раза интенсивнее русских. Единственное, в чем 16-я воздушная армия Центрального фронта превзошла 1-ю авиационную дивизию 6-го воздушного флота, так это в систематических ночных действиях. Общее количество ночных самолето-вылетов немецких пилотов и экипажей за операцию составило всего 295 (из них 226 за 7 и 8 июля) против 1 164 у неприятеля [1049] .