Ученик архитектора - читать онлайн книгу. Автор: Элиф Шафак cтр.№ 8

По мере того как четырехмачтовая каракка приближалась к порту, птиц, круживших за кормой, становилось все больше. Кого здесь только не было: чайки, песочники, кроншнепы, воробьи, сойки и сороки. Некоторые птицы – самые отважные, а может, самые глупые – садились на мачты или летали над палубой, прямо над головами людей. Ветер приносил незнакомые запахи, странные, щекочущие ноздри.

После нескольких недель, проведенных в открытом море, Джахан наконец-то увидел берег. Когда вдали открылась панорама города, фантазия мальчика сыграла с ним удивительную шутку. Он глядел на берег во все глаза, но никак не мог понять, приближается Стамбул или же, наоборот, удаляется. Возможно, виной тому была туманная дымка, но суша казалась юному путешественнику продолжением моря. Город словно покачивался на волнах – ненадежный, призрачный, бесконечно изменчивый. Таким было первое впечатление Джахана от Стамбула. Тогда он и предположить не мог, что подобное впечатление столица великой империи будет производить на него и многие годы спустя.

Мальчик медленно прошелся по палубе. Поскольку матросы были заняты, никто не ворчал, что он путается под ногами. Джахан пробрался на нос корабля, чего никогда прежде ему сделать не удавалось. Ветер ударил ему в лицо, но он не обращал на это внимания. Мальчик смотрел вперед, пытаясь лучше разглядеть очертания города, расплывавшиеся в тумане. Но вот дымка рассеялась, как будто чья-то невидимая рука отдернула занавес. Теперь город, сверкающий под лучами солнца, был виден как на ладони. Стамбул раскинулся на холмах, на склонах которых тут и там зеленели кипарисовые рощи. Чутье сразу подсказало Джахану, что этот город таит в себе поразительные противоречия. Стамбул умел изменять самому себе и предавать тех, кто ему доверился. Он мог мгновенно менять настроение, в совершенстве владел искусством быть одновременно и милостивым, и бессердечным. Этот город обладал способностью щедро дарить и тут же отбирать свои дары обратно. Одержимый неуемным стремлением расти и тянущийся к небесам, он изнемогал от желаний, которые никогда не исполнялись. И мальчик, маленький чужестранец, впервые приближавшийся к берегам Стамбула, уже ощущал его неодолимое очарование.

Джахан поспешно спустился в трюм. Там в клетке томился слон, вялый и апатичный, вконец измотанный дальней дорогой.

– Чота, берег уже совсем близко! – воскликнул Джахан. – Скоро тебя отсюда выпустят!

Тут голос его слегка дрогнул, ибо он толком не представлял, что ожидает на новом месте его самого и его гигантского подопечного. Впрочем, это не имело особого значения. Какие бы неприятности ни встретили их обоих на суше, они наверняка не могли сравниться с тяготами изнурительного морского путешествия.

Чота, бессильно лежавший на соломе, никак не отреагировал на обращенные к нему слова. Глядя на неподвижного гиганта, мальчик даже испугался: а вдруг слон умер? Но потом увидел, что бока у того слегка вздымаются, и вздохнул с облегчением. Тем не менее слон был измучен донельзя: глаза его потухли, а кожа стала дряблой. Со вчерашнего дня бедняга ничего не ел и толком не спал. На нижней челюсти у него вздулась огромная опухоль, хобот распух. Пытаясь облегчить страдания своего питомца, Джахан без конца поливал ему голову водой. Но поскольку иной воды, кроме морской, в его распоряжении не было, то кожа несчастного животного воспалилась от соли и покрылась пятнами.

– Когда мы окажемся во дворце, я с ног до головы вымою тебя чистой водой, – пообещал мальчик.

Джахан бережно приложил к опухоли куркуму. За недели, проведенные в море, слон страшно исхудал. Последние дни путешествия были для него особенно мучительными.

– Вот увидишь, как славно мы заживем, – утешал его мальчик. – Султан тебя полюбит, даже не сомневайся. И все его наложницы тоже будут тебя баловать и приносить гостинцы. – Потом, решив, что следует предусмотреть все возможности, Джахан добавил: – А если вдруг они станут плохо к тебе относиться, мы убежим, только и всего. Не бойся, Чота, мы с тобой не пропадем!

Джахан мог бы еще долго разговаривать со своим питомцем, но тут на лестнице раздались торопливые шаги, и в трюм ворвался матрос.

– Живо иди к капитану! – скомандовал матрос. – Он хочет с тобой поговорить!

Несколько минут спустя мальчик уже стоял перед дверью капитанской каюты, из-за которой доносился сухой кашель, перемежавшийся сплевыванием. Джахан ужасно боялся этого человека, хотя и старался не показывать вида. Капитан Гарет был известен всем и вся под двумя прозвищами: Гяур (то есть Неверный) Гарет и Делибаш Рейс – Безумный Капитан (так его окрестили за неистовый нрав). Гарет мог вполне добродушно шутить и смеяться с кем-нибудь из матросов, а мгновение спустя выхватить из ножен саблю и изрубить бедолагу на куски. Джахан видел это собственными глазами.

Никто на свете не знал, по какой причине этот старый морской волк, уроженец приморского английского города, большего всего на свете любивший свиные отбивные с кровью и крепкий эль, предал свою страну и перешел на службу Османской империи. Эту тайну Гарет хранил в своем сердце и собирался унести с собой в могилу. Благодаря редкому бесстрашию, капитан стал известен и почитаем в серале. Султан был потрясен, узнав, что в сражениях с английской флотилией ни один из оттоманских капитанов не мог сравниться с Гаретом в отваге и ярости. Тем не менее Сулейман не доверял гяуру, хотя и обещал тому покровительство и защиту. Он знал: нельзя полагаться на верность человека, способного вонзить нож в чужую спину. Пес, некогда укусивший кормившую его руку, может сколько угодно выражать преданность своему нынешнему хозяину, однако рано или поздно настанет час, когда он вонзит зубы и в его плоть тоже.

Набравшись храбрости, Джахан вошел в каюту. Капитан сидел за столом. Сегодня он показался мальчику не таким грозным, как обычно. Его темная всклоченная борода была тщательно вымыта, расчесана, смазана маслом и приобрела более светлый, рыжевато-коричневый оттенок. Даже огромный шрам, который пересекал левую щеку капитана и тянулся от уха до рта, выглядел не таким зловещим. К тому же в честь прибытия в Стамбул Гарет переоделся: темно-коричневую свободную рубаху сменила белая, ослепительно-чистая сорочка, а потертые кожаные штаны – шаровары из тонкой шерсти. На шее у него красовалось ожерелье из бирюзы – камня, предохраняющего от дурного глаза. Свеча, стоявшая на столе, почти догорела; рядом с ней лежала растрепанная книга, в которой капитан вел учет ценностям, награбленным во время плавания. Увидев мальчика, он поспешно закрыл книгу, хотя в этом не было ни малейшей нужды. Джахан не умел читать. Он не любил буквы, предпочитая им рисунки. А еще ему очень нравилось самому изображать различные фигуры и силуэты. Джахан рисовал всегда и везде, где только было можно, рисовал на любой поверхности – на земле, на песке, на телячьих и козлиных кожах. За время путешествия он создал множество портретов матросов и изображений корабля.

– Видишь, парень, я сдержал свое слово. Доставил тебя в Стамбул в целости и сохранности, – произнес капитан и яростно сплюнул, ловко попав в стоявшую поодаль плошку.

– Слон болен, – не глядя на капитана, сказал мальчик. – Вы не позволили мне выпускать его из клетки, вот он и заболел.