Революция и семья Романовых - читать онлайн книгу. Автор: Генрих Иоффе cтр.№ 16

Около 9 часов вечера 1 марта эшелон Иванова пришел в Царское Село. Вскоре Иванов был принят императрицей. Остается фактом, что именно после этой беседы он решил отвести свой батальон на станцию Вырицу (около 30 км от Царского Села). Известно, что в ходе разговора с Ивановым Александра Федоровна спрашивала у него о местопребывании царя, с которым она потеряла связь после его отъезда из Могилева. Имеются свидетельства о том, что императрица будто бы убеждала Иванова атаковать революционный Петроград, но вероятнее другое: скорее всего, речь могла идти о попытке соединиться с царем с целью оказания ему помощи. Во всяком случае, в одном из писем Александры Федоровны царю (не полученном им) говорится: «Я думала, что он (т. е. Иванов. – Г.И.) мог бы проехать к тебе через Дно, но сможет ли он прорваться? Он надеялся провести твой поезд за своим» [101] . Если этот план и возник, то почему он отпал? До Иванова дошли сведения о подходе к царскосельскому вокзалу, где стоял его эшелон, частей 3-го стрелкового полка. Кто-то бросил гранату, раздались выстрелы. Не имея еще подкреплений, шедших к нему, Иванов решил предусмотрительно уклониться от возможного столкновения. К тому же некоторые железнодорожные служащие стали пытаться чинить ему препятствия в свободе маневрирования по путям. То же самое отмечалось и в других местах дислокации некоторых частей ивановского карательного отряда. Революционные волнения стали касаться и их. Иванов телеграфировал в Ставку: «До сих пор не имею никаких сведений о движении частей, назначенных в мое распоряжение. Имею негласные сведения о приостановке моего поезда. Прошу принятия экстренных мер для восстановления порядка среди железнодорожной администрации, которая, несомненно, получает директивы Временного правительства».

Между тем положение эшелонов, которые должны были сосредоточиться в районе Царского Села и поступить под команду Иванова, было следующим. Головной эшелон (с частями Тарутинского полка) дошел до места назначения – станции Александровской, эшелоны Бородинского полка находились в Луге, остальные растянулись между Лугой и Псковом и Псковом и Двинском. Эшелоны с частями, направлявшимися с Западного фронта, миновали Полоцк. Требовались примерно еще одни сутки для завершения «подтягивания» всех этих карательных сил к Царскому Селу. Но именно в течение этих суток (с вечера 1 марта и до позднего вечера 2 марта) произошли события, сорвавшие первоначальную задачу, поставленную перед генералом Ивановым.

Исходным пунктом этих событий было происходившее в Петрограде. Там старая власть пала, правительство перестало существовать (к вечеру 27 февраля), возник Временный комитет Государственной думы, фактически находившейся в зависимости от Петроградского Совета. В ночь с 1 на 2 марта между ними было достигнуто соглашение о создании Временного правительства. История его образования изучена довольно детально [102] и поэтому нет необходимости повторяться. Важно лишь отметить, что «левое» крыло Временного комитета Государственной думы, на наш взгляд, получило преобладающую роль в правительстве. Родзянко же вообще не вошел в него. Его претензии на премьерство были отведены, во главе Временного правительства оказался князь Г. Е. Львов.

Впоследствии Милюков сожалел о таком выборе, считая, что Родзянко, как более «сильная личность», оказался бы лучшим лидером. На склоне лет, в эмиграции, Милюков давал понять, что тут сыграли свою роль «старые масонские связи», которые в известной степени и определили создание во Временном правительстве группы в составе Г. Е. Львова, А. Ф. Керенского, Н. В. Некрасова и А. И. Коновалова. Некоторые данные, введенные в последнее время в научный оборот [103] , дают основание предположить, что политическое масонство (возникшее в начале XX в.) могло здесь сыграть какую-то роль, посредством личных связей повлиять на формирование части Временного правительства. Но, конечно, не масонство определяло ход событий и выбор решений, как это утверждал, пожалуй, наиболее активный пропагандист «масонской концепции» английский советолог Дж. Катков. Не масонство определяло характер буржуазно-либеральной оппозиции, а, напротив, эта оппозиция полностью вбирала в себя немногочисленных масонов и использовала их в своих интересах. Львов, а также исподволь набиравшая силу «группа Керенского» (Некрасов и др.) оказались в верхних эшелонах власти отнюдь не по причине своих масонских связей. Главную, решающую роль здесь играл фактор политический. Несмотря на принадлежность к различным партийным группировкам, Львова, Керенского, Некрасова, Коновалова и др. еще до революции объединяло стремление к созданию центра, который мог бы сомкнуть либеральную оппозицию с соглашательским крылом массового движения. Теперь, в условиях быстрого развития революции, приведшего к возникновению меньшевистско-эсеровского Исполкома Петроградского Совета, влияние этого, по определению В. И. Старцева, буржуазного радикально-демократического блока, безусловно, должно было расти [104] . Не говоря уже о Родзянко, даже Милюков оказывался правее этого блока. Что касается Львова, то он представлял собой наиболее приемлемую фигуру для различных течений, которые все явственнее обозначались во Временном комитете Думы и формировавшемся Временном правительстве.

Впоследствии Родзянко, защищаясь от нападок монархистов, в уже цитированном нами письме в газету «Руль» уверял, что он «не возражал против экспедиции генерала Иванова», но узнал о ней «только тогда, когда она подходила к Вырице». А за это время ситуация изменилась так, что «не возражать» против «экспедиции Иванова» было уже просто невозможно. Все, кто оттеснили Родзянко, хорошо понимали это. На Иванова, по-видимому, решено было оказать соответствующее давление. Подтверждением этого может служить факт направления к нему двух полковников генштаба – Тилле и Доманевского, миссия которых сводилась к тому, чтобы убедить генерала-карателя в том, что вооруженная борьба с восставшими только осложнит и ухудшит положение, что порядок легче восстановить путем соглашения с думским комитетом и намечаемым им правительством. Об этом, по всей вероятности, хотел говорить с Ивановым и Гучков, который направился с Шульгиным в Псков к царю и который телеграфно согласовывал свою встречу с Ивановым (она не состоялась). Давление на Иванова оказывалось и кружным путем с другой стороны – через Ставку, которая, как увидим дальше, к концу дня 28 февраля совершила важный тактический поворот.

В таких условиях «экспедиция» генерала Иванова «забуксовала». В ней совершенно ясно просматриваются два момента: замысел (занести железный кулак над Петроградом и «размозжить череп» революции) и финал (замахнувшаяся рука бессильно опускается и падает). Между ними прошли бурные революционные события, решительно ломавшие планы, расчеты и намерения контрреволюции. Но именно этот безрезультатный финал «экспедиции Иванова» сразу же после революции попытались выдать за ее изначальную цель. Учрежденная Временным правительством Чрезвычайная следственная комиссия явно не была заинтересована в раскрытии подлинной сути всего этого дела: царизм был свергнут, буржуазия оказалась у власти, дальнейшее углубление революции не соответствовало ее классовым целям, напротив, лозунгом дня стал призыв к единению всех «общественных сил». В таких условиях восстанавливать истинные цели «миссии Иванова» значило лишь разжигать ненужные Временному правительству страсти. И комиссия на удивление легко принимала на веру то, что говорили ей организаторы и исполнители этой «миссии». А они, естественно, всемерно старались обелить себя, затушевать свою роль как царских карателей и, напротив, представить себя в виде борцов против «павшего режима».