Зона заражения-2 - читать онлайн книгу. Автор: Александр Афанасьев cтр.№ 88

– Есть вопросы?

– А намаз мне можно здесь совершать?

Дядя кивнул головой.

– Можно. Я скажу, чтобы тебе принесли коврик из твоей каюты и воду, чтобы ты мог сделать омовение, как положено.

– Рахмат, дядя.

– Не пускай никого. Это очень важно…

Когда Алербек остался один, он прошелся взад-вперед, потом начал искать местечко почище, чтобы тут расстелить коврик для намаза. Озабоченно посмотрел на часы. Он был вооружен автоматом «Витязь-45» российского производства. Более мощный «калашников» применять было нельзя, потому что здесь было много ценного оборудования и много всего горючего. Пуля «АК» пробивала защиту.

Пришел Мамаджон, принес коврик и воду. Кивнул на дверь.

– Кого привезли, брат?

– Не знаю.

Мамаджон положил коврик и воду, толкнул его дружески в бок и ушел…

На самом деле Алербек не считал Мамаджона своим братом. Он считал его негодяем, отвергшим Аллаха, лицемером и грешником, которому гореть в аду.

Как и всех остальных своих сослуживцев.

Никто – ни дядя, ни остальные охранники, находящиеся здесь, – не заметили того, как ненавидит их Алербек. Он искренне верил в Аллаха, но каждый день, возвращаясь в кубрик, где жили охранники, видел приклеенные к стенам страницы из журналов с голыми кафирами [133] . Вместе с грузом для вышки им тайно доставляли водку и анашу. Многие от отсутствия женщин делали содомский грех друг с другом, а ведь в шариате сказано, что это самое ненавистное для Аллаха преступление.

Однажды они расстреляли какую-то лодку. Просто так. Она проплывала мимо, там были люди – и они открыли огонь из крупнокалиберного пулемета и снайперских винтовок. Потом выцеливали головы барахтающихся людей, наверняка мусульман, и смеялись.

При этом они считали себя мусульманами.

Сам Алербек исповедовал ваххабизм. Со временем он узнал, что среди рабочих тоже есть тайные ваххабиты.

Сейчас он тщательно скреб пол, чтобы не совершать намаз в грязи, когда услышал, как в дверь, от которой у него были ключи, кто-то скребется. Это было похоже на звук, с которым скребется мышь. А он не любил мышей, потому что мыши разносили всякую заразу…

Он подошел к двери, прислушался – потом сильно стукнул, как это он всегда делал, когда желал отогнать мышь. Потом отошел, чтобы закончить работу, но тут же шорох раздался вновь.

Он подошел к двери и стукнул опять.

– Салам, ахи…

Он подумал, что это ему послышалось. И снова стукнул.

– Салам, ахи…

Конечно, дядя сказал ему не говорить с пленницей. Но Алербек вырос в таком месте, где единственным учением было учение в медресе, а там рассказывали всякое – про джиннов, например. Если верить в джиннов, можно поверить и в говорящую дверь.

– Кто это?

– Салам, ахи…

Ахи… в переводе «брат». Так обращались друг к другу члены джамаатов, и это было что-то вроде сигнала «свой».

– Кто это говорит?

– Это я, ахи… выпусти меня.

– Мне нельзя с тобой говорить, – сказал он.

– Ты правоверный?

– Ла иллахи илла Ллагъ, – сказал он, подтверждая, что он и в самом деле правоверный.

– Тогда выпусти меня ради Аллаха…

Он поколебался. Инстинкт и многолетнее воспитание в покорности старшим рода диктовали ему отойти от двери, но вера заставляла остаться.

– Кто ты такая?

– Я ухти, твоя сестра…

– Ты правоверная?

– Да, я правоверная, как и ты.

Алербек прищурился… он знал, что джинны хитры.

– Скажи аят Аль-Курси.

По преданиям, аят хорошо защищал от джиннов.

К его удивлению, из-за двери раздались слова аята. Неверный его не знал, а джинн, прикинувшийся женщиной, никогда не стал бы произносить это.

– Кто ты такая? Как ты сюда попала?

– Я правоверная. Они похитили меня. И собираются убить.

– Почему?

– Потому что я правоверная. Как и ты.

Алербек недоверчиво покачал головой.

– Мой дядя правоверный, и хозяин тоже.

– Они кяфиры, хоть и прикидываются правоверными. Они лицемеры и поклоняются Аллаху лишь для вида. Они хотят убить меня за все то, что я сделала для братьев…

– Что ты сделала для братьев?

– Ты знаешь Ильяса, праведника? Амира из Ферганского вилайята…

Конечно же, Алербек знал про Ильяса, праведника. Его слава была известна даже здесь…

– Да, знаю.

– Тогда слушай, ахи…

Через некоторое время Алербеку принесли еду.

Еда была халяльная, ее привозили на больших судах снабжения – питались на вышках лучше, чем в большинстве мест по побережью Каспия. Конечно, некоторые мусульмане сомневались, что восстановленное мясо есть халяль [134] , но было не до жира, так что ели и такую.

Сегодня на ужин… точнее… у миски еды для ночной смены платформы не было подходящего названия – короче, ему принесли большую миску восстановленного картофеля с восстановленным мясом коровы и подливом.

– Эй, брат… – позвал Алербек дежурного, – подойди сюда.

Дежурный… один из многих, кого набрали для работы на платформе, невысокий, кривоногий, с глазами-щелочками и редкой бородкой, подошел ближе.

– Ла иллаха Илла Ллагъ, – сказал Алербек.

– Мухаммед расуль Аллагъ, – тут же ответил дежурный.

– Оживляет масджиды Аллагъу тот, кто дает салам, вносит закят и не боится никого, кроме Аллагъа.

– Может быть, такие окажутся в числе идущих верно, – закончил фразу посыльный.

– И те, кто был преступными, окажутся в числе потерпевших ущерб, – сказал Алербек, – ты знаешь, брат, о том, что в той комнате наша сестра?

– Нет, брат.

– Они тиранят ее только за то, что та уверовала в Аллаха Всевышнего и помогала правоверным мусульманам чем могла.

Тот, кто принес еду, с сомнением посмотрел на дверь.

– Она знает Ильяса Праведника и много помогала ему. Благодаря ей многие из наших братьев получили оружие.

В исламе было кое-что… это могло быть и спасением, и уязвимым местом, в зависимости от ситуации. Верность Аллаху со стороны любого, кто ее провозглашал, не могла быть поставлена под сомнение.