Как я был телевизионным камикадзе - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Кравченко cтр.№ 54

Должен признаться, эта депеша меня не обрадовала. Я понимал, что решение буду принимать не я, а отвечать, как всегда, придется мне. Ситуация осложнялась еще и тем, что предыдущее выступление Бориса Николаевича в прямом эфире 19 февраля с критикой Горбачева наделало много шуму.

В общем, я оказался в очень пикантном положении, как бы между двух огней. Естественно, во всех таких случаях, когда речь шла о выступлениях Ельцина по ТВ и радио, я обязан был поставить в известность президента Горбачева, что и сделал. Он не скрывал своей озабоченности и сказал, что от Бориса Николаевича можно ждать самых разных сюрпризов, которые могут иметь необратимые последствия и последние мосты будут сожжены. Горбачев, как прагматичный политик, прекрасно понимал, что он не может игнорировать Ельцина с его высоким государственным рангом председателя Верховного Совета России. И вместе с тем он ясно видел: чем больше становилась популярность Ельцина, тем больше ослабевало его собственное влияние. Поэтому он попросил меня провести переговоры с Ельциным и сделать предварительную запись выступления.

– Дай ему минут двадцать на втором канале, – порекомендовал Горбачев.

Я вышел на такие переговоры с российским руководством, но они настаивали только на открытом, прямом эфире. Мол, запись потом можно перемонтировать. В переговорах в качестве посредника выступал Олег Попцов, руководитель Всероссийской государственной телерадиовещательной компании. В конечном итоге мы условились, что будет проведено интервью, где с нашей стороны в качестве интервьюера будет Ломакин, а с другой стороны – Попцов.

Должен подчеркнуть, что об этом разговоре, о том, что предполагается такой формат интервью, я снова советовался с Горбачевым. Он сам назвал кандидатуру Сергея Ломакина в качестве ведущего. Мало того, высказал ряд рекомендаций по проблемам, которые могут быть затронуты в ходе интервью. И продиктовал мне больше десятка вопросов, трудных для Ельцина, которые связаны были с противостоянием между центральным и российским правительствами и «неправильной» позицией председателя Верховного Совета Ельцина.

Некий сценарий беседы вырисовывался. Однако живое телевидение всегда непредсказуемо. Сергей Ломакин – человек творческий, настырный, независимый, и он, конечно, привнес немало личного в эту передачу. Из вопросов Горбачева оставили только четыре. В целом Ломакин вел беседу в агрессивном, наступательном духе. Попцов, со своей стороны, старался снивелировать, сгладить тон, заданный Ломакиным, и его вопросы позволяли Борису Николаевичу раскрыться, утвердить свою позицию по ключевым проблемам. Все шло к благополучному финалу, как вдруг сработала домашняя заготовка Ельцина. В оставшиеся до конца передачи пять минут он сделал резкое заявление, в котором, по существу, потребовал отставки, смещения Горбачева.

Уже на следующий день меня позвали для объяснений на заседание Верховного Совета СССР. Телеинтервью Ельцина взорвало общество. Верховный Совет принял жесткую резолюцию, осуждающую это заявление.

Этот неожиданный поворот, точнее, переход председателя Верховного Совета РСФСР в новое качество не остался незамеченным. Независимые газеты, излагая выступление Ельцина, были сдержанны в оценках. Комментарий во «Времени» был корректным, но негативным. Зато потребовали телеэфира некоторые депутаты, резко отрицательно оценившие интервью Ельцина. Мы получили множество телефонных звонков, писем, телеграмм, содержавших критику в его адрес. Шквал разноречивых оценок показывал, что страна находится у истоков нового, более трудного этапа политической борьбы. Стало также ясно, что перед общественностью предстал иной Ельцин, настроенный более решительно, более бескомпромиссно, чем ранее.

Пост председателя Верховного Совета России подходил Борису Ельцину только в переходное время. Мечта его – стать президентом России уже в начале 1991 года – не казалась несбыточной. И в борьбе за этот высокий пост, как минимум уравнивавший по масштабу влияние Ельцина и Горбачева, особо важна была поддержка средств массовой информации. Телевидение и радио – прежде всего. К тому времени уже организационно оформилась Всероссийская телерадиокомпания. Радиопередачи велись. А вот своего телевизионного канала еще не было.

Однажды звоню по телефону Горбачеву, напоминаю ему о письме деятелей культуры с требованием полностью передать второй канал Российскому телевидению. Спрашиваю его, не было ли с его стороны твердых обещаний передать канал российскому правительству. Тут надо еще учесть, что примерно в те же дни поступило письмо от председателя Совета министров РСФСР И. Силаева, который настаивал на передаче второго общесоюзного канала России. Причем в частных беседах Иван Степанович подчеркивал, что Горбачев – за. Я этому не верил, поскольку Горбачев предупредил меня: «Канал Ельцину не отдавать. Можно выделить Российскому телевидению несколько часов, и хватит с них». Так вот, Горбачев снова и в решительной форме подтвердил: «Канал России не отдавать!»

Кстати, в отличие от Горбачева у меня не было принципиальных возражений против требований российского руководства. Если уж создана своя телерадиокомпания, то она должна иметь и свое радио, и свое телевидение. Спор шел только по поводу сроков.

Все это вынудило меня провести специальную пресс-конференцию. Кроме того, состоялась важная встреча, на которую в мой кабинет собрались первый заместитель председателя правительства России Юрий Скоков и руководители Всероссийской телерадиокомпании Олег Попцов и Анатолий Лысенко. Юрий Скоков рассказал, как вместе с Ельциным был на приеме у Горбачева и Борис Николаевич потребовал передать России второй общесоюзный телеканал. Горбачев якобы не возражал и даже заметил: «Хорошо, я Кравченко дам на этот счет указание. Странно – что он там дурака валяет?»

В ответ я вынужден был признаться, что мне как раз Горбачев дает противоположные указания. Но дело в конце концов не в этом.

– Скажите точно, когда российская телекомпания готова будет реально начать вещание на канале? – спросил я своих собеседников.

После короткой дискуссии пришли к выводу, что к 14 мая они успеют открыть вещание, запустив для начала информационную программу «Вести». А ведь разговор проходил в марте. И тут я не выдержал:

– Впереди еще уйма времени. Значит, вы не готовы пока к эфиру. Но почему же меня травят уже больше двух месяцев? Я согласен подписать договор об открытии российского телеканала с 14 мая, но тайно, без ведома Горбачева. Однако прошу – помогите остановить кампанию клеветы на меня. Иначе мне придется выступить по телевидению и объявить, что дело вовсе не во мне…

Гости были солидарны со мной. Однако ничего не изменилось, клеветники не унимались. Утешала только одна мысль: они ведь не со мной воюют. Стреляют по мне, но целятся в Горбачева и конечно же хотят освободить пост председателя Гостелерадио для своего человека. Кстати, позднее в ходе ново-огаревских консультаций Ельцин и Назарбаев даже выдвинули в качестве одного из условий подписания договора снятие Кравченко с поста председателя Гостелерадио СССР.

Создать собственный телеканал – дело архисложное. Для того чтобы новую газету открыть и запустить, понадобится полгода. А канал – это огромные средства, техническая база, помещения, кадры, спутники, линии связи, передатчики, а значит, и другие сроки для подготовительной работы. У самих россиян не было на все это времени. Поэтому тактику российские власти избрали простую: все, что необходимо, надо отнять у Гостелерадио. Проще всего было забрать свои бюджетные деньги. Миллиард рублей мы отдали без дискуссий. Но вот на поиски помещений, закупку и монтаж технического оборудования, набор специалистов и журналистов требовались месяцы. И тогда у Ельцина и российского правительства возникла идея – немедленно забрать второй общесоюзный канал. С ходу, с налету сотворить такое чудо можно было разве что в сказочном сне. Но ведь очень хотелось! И тогда началась мощная пропагандистская кампания, в которой не брезговали никакими средствами.