Без скидок на обстоятельства. Политические воспоминания - читать онлайн книгу. Автор: Валентин Фалин cтр.№ 51

Навожу справки, где может быть Бар. Посольство ФРГ уклоняется от конкретного ответа, резиденция Аллардта молчит. Наконец узнаю, что Бар отправился за город. Он снимает пробу с русской кухни в Архангельском. Как-никак суббота. Нормальные люди давно предаются отдыху.

Звоню в ресторан. Пробиться туда – подвиг. Телефон либо занят, либо молчит. Не знаю, с какой попытки откликается администратор.

– Да, иностранные гости есть. Но их несколько, туристы. Как разобрать, не привлекая всеобщего внимания, где нужный вам Бар?

– Во-первых, это не туристы, а деловые люди, и наверняка сидят в основном мужской компанией. Во-вторых, учитывая высокий статус гостя, в зале должен быть сотрудник службы безопасности. Обратитесь к нему, он поможет передать Бару, что посол Фалин хотел бы срочно переговорить с ним. Укажите, пожалуйста, в записке мой телефон.

Не успеваю положить трубку на рычаг, звонит Громыко:

– Нашли Бара?

– Установил место, где он находится. Ресторан «Олень» в Архангельском. Жду, когда его известят об интересе к нему.

– Пустячное дело, а вы за два с лишним часа ничего не прояснили. Бар не должен улететь, остальное меня не касается.

– Улетит Бар или не улетит, решит он сам. Я смогу передать сообщение о вашем предложении продолжить переговоры без перерыва.

– То есть как это Бар решит сам? Я предупреждал, что вы выполняете поручение политбюро и это поручение дано лично вам.

Хоть стой, хоть падай. Брежнев устроил ему выволочку, и строгую, а министра не посетила лучшая мысль, как переложить ответственность на меня в упреждении зримого для внешнего мира кризиса на переговорах.

На фоне вынужденной паузы, продиктованной расхождениями по принципиально важной проблеме, у многих проснулось бы желание установить, кто пошел на попятную, когда пробьет час улаживать раздор. Уступать пришлось бы нам. Устраивать публичный политический стриптиз? Почему-то министр обычно взвешивал про и контра маневра, который стоил бы нам полшага-шаг и смотрелся как нормальная эволюция позиции, с необъяснимым запозданием. Но загнанный (часто самим собой) в угол, он не считал зазорным жертвовать капитальными ценностями.

Как бы то ни было, Бар не улетел. Заявка на пролет спецсамолета оказалась убедительнее, чем деловые аргументы, доводившиеся им до сознания Громыко. Усмиряя и теша свое упрямство, министр еще будет возвращаться к «великой» уступке – снятию требования о признании новых границ в Европе. На встрече с Шеелем 29 июля 1970 г., например, Громыко изобразил отход от первоначального советского требования как «очень сложный и политически болезненный для нас процесс». За эту уступку он хотел иметь встречные уступки или хотя бы понимание со стороны ФРГ жесткой обусловленности и взаимозависимости отдельных элементов достигнутых договоренностей.

Нет худа без добра. «Несгибаемая», а после фиаско с Гомулкой и вовсе застывшая линия Громыко по территориальной проблеме в известной мере способствовала размягчению противостояния на других участках обмена мнениями, выходу Федеративной Республики на принятие реальностей без употребления понятия «признание».

После вынужденной посадки Громыко, произведенной вслед за несостоявшимся отлетом Бара, дело и вовсе двинулось вперед в отменном темпе. Точек соприкосновения набиралось даже больше, чем требовала договоренность об отказе от применения силы. На встречах глав делегаций и пленарных заседаниях в полном и узком составе, в речах на протокольных мероприятиях и, понятно, в ходе обмена мнениями Бара с Косыгиным, выступлениях Брандта и Шееля, Брежнева и других советских официальных лиц сказано было предостаточно. Оставалось все это систематизировать, то есть сбалансировано расставить приоритеты и ударения. Сбалансированность предполагала применение равной меры взвешенности и такта в оценке позиций сторон, а также исключение внутренних противоречий и недосказанностей, из которых, по опыту, рождаются различные интерпретации и конфликты.

В памяти события тех дней слились в несколько резко очерченных блоков. Запечатлелись не даты, а зигзаги, которые под воздействием тектонических явлений самописец выводил на фатально тянувшейся ленте. И откровенно меня удивило, когда, заглянув в «Архив современности» в ФРГ, я удостоверился: с 18 по 22 мая 1970 г. мы с Баром провели пять встреч, выстраивая сводный доклад о выполненной сторонами работе. В случае одобрения правительствами он должен был лечь в основу официальных переговоров между министрами иностранных дел СССР и ФРГ.

22 мая наш проект можно было выносить на последнюю, 14-ю встречу Бара с Громыко в рамках трех раундов обмена мнениями. Вы не ошибетесь, читатель, предположив, что министр на каждом отрезке моих контактов с Баром держался в курсе мельчайших подробностей. Мне было дано право в любой час дня и ночи связываться с Громыко очно или по телефону, и должен заметить, что разговоры велись в спокойном ключе и профессионально. Как редко до той поры и почти никогда после.

Плод энергичных и целеустремленных усилий известен. Он вошел в летопись под именем «бумага Бара». Документ если не уникальный, то незаурядный в любом случае. 10 пунктов, словно 10 заповедей, должны были перевести советско-западногерманские отношения на качественно новую орбиту. Четыре из этих пунктов составят ткань Московского договора. Остальные превратятся в заявления о намерениях, которые скрепили своими визами советник посольства ФРГ в Москве Пеккерт и я.

Почему вдруг Пеккерт, который в ходе обмена мнениями и затем переговоров уста не разомкнул и участия в нашей работе с Баром над 10 пунктами, по сути, не принимал? Громыко задумался было над этим вопросом.

– Я видел этого господина? Как он хоть выглядит?

Потом, сопроводив свои слова выразительным жестом руки, произнес:

– Если Бонн уполномочит на формализацию своих обязательств референта посольства, нас это не должно заботить. За советскую сторону визировать будете вы… Если не возражаете против соседства Пеккерта. Мелочатся ваши немцы, никак не найдут себя в большой политике.

Еще один по-своему любопытный штрих. Э. Бар ведет консультации на Рейне. Скандал с лансированием в прессу текста доклада по итогам обмена мнениями пока не разразился. В советском МИДе закончено оформление записей официальных и рабочих встреч с представителями ФРГ, а также ГДР, Польши и других социалистических стран. Я счел должным зафиксировать основное содержание нашего разговора с Э. Баром, позволившего преодолеть тупик в территориально-пограничной проблеме. На всякий, как говорится, пожарный случай.

Разбираюсь с дипломатической почтой. Австрийское направление представлялось мне незаслуженно затененным и даже недооцененным в деятельности министерства. Послами в Вену попадали люди, снискавшие благосклонность начальства, да и то на отсидку перед пенсией. И. И. Ильичев и А. А. Смирнов являли собой исключение. Западноберлинские ребусы задают загадки. Самая пора, если не опоздали, вникать в германо(ГДР) – германский(ФРГ) диалог. У друзей свое видение перспектив. Нам не возбраняется проанализировать его в ракурсе советских стратегических интересов.