Серьга удачи знаменитого сыщика Видока - читать онлайн книгу. Автор: Мария Спасская cтр.№ 37

– Я тоже мечтаю о сыне, – подхватила Дарья. – И Егор хочет парня.

От кастрюли на плите по кухне распространился дивный аромат. Я непроизвольно сглотнула, и Дарья, широко улыбаясь, поставила передо мной тарелку с густым борщом насыщенного бордового цвета. Хозяйка сноровисто порубила зелень и, ссыпав небольшую порцию мне в борщ, положила поверх петрушки, укропа и лучка ложку сметаны. После чего придвинула к себе точно такую же тарелку и, видя мою нерешительность, посоветовала:

– Размешай и ешь.

Благодарно кивнув, я принялась за еду.

Не успела доесть, как Дарья поднялась из-за стола и подошла к плите.

– Ну вот и сырнички готовы, – проговорила она, сдвигая сковородку на свободную конфорку. А я даже не заметила, когда хозяйка их замесила. – Пойдём, Сонь, в гостиную, – вытирая руки кухонным передником с вышитым по краю замысловатым узором, пригласила Даша. – Снимки посмотрим, пока Егора ждём.

– Фартук сама вышивала? – упавшим голосом осведомилась я, прекрасно понимая, что как хозяйка Дарье и в подмётки не гожусь.

– Не, это мама моя вышивать любит. А я хорошо вяжу и шью вполне прилично. Алёнку одела с ног до головы, Егору свитер связала.

– Какая ты молодец, – от чистого сердца похвалила я, следуя за женщиной в идеально убранную комнату, обставленную без особых претензий.

Старенькая, но на удивление хорошо сохранившаяся полированная стенка сияла надраенным хрусталём, расставленным по полкам. В центре стенки возвышался бережно покрытый ажурной салфеткой ламповый телевизор «Электрон». Подобные аппараты в приличном состоянии довольно редко встречаются в наши дни, и, думаю, понимающий коллекционер немало бы дал за такую диковинку. К противоположной стене был придвинут продавленный диван, покрытый вытертым ковром. Ещё один ковёр, поновее и понаряднее, висел над диваном, скрывая обшарпанные обои. Скрипя надраенными мастикой половицами, Дарья целеустремлённо пошла к стенке, присела на корточки и выдвинула низкий ящик, забитый альбомами. Вытащив самый большой альбом, обтянутый синим бархатом, по которому золотым тиснением ветвилось слово «Фото», женщина подхватила домашний архив и уселась на диван. Я присела рядом, и Даша проговорила:

– Егорку в молодости хочешь посмотреть? Каким он был ещё до тюрьмы. Есть у меня пара фоток со свадьбы Тимофея Рыжова. Потом покажу тебе видео с нашей свадьбы. Сосед Володька нас снимал, Егора дружок.

Дарья раскрыла старый альбом, и на меня глянули с фотографий незнакомые лица. Перебирая снимки, я с головой погрузилась в чужую жизнь. Жизнь незнакомую и удивительную.

– Это мы с Ладкой Замятиной в Тулу ездили, – указала Дарья на две микроскопические фигурки, похожие на муравьёв, запечатлённые на фоне длинной крепостной стены. – А это мама моя. Видишь, как на актрису Крачковскую похожа?

– И правда похожа, – не могла не согласиться я.

Цветочница не без гордости взглянула на меня:

– Все так говорят. А мама не верит.

Хозяйка отложила несколько совсем уж старых снимков с фигурными обрезами, и наконец нашла то, что искала.

– Вот, Сонь. Смотри.

Даша протянула две фотографии. Я взяла в руки плотные карточки и по очереди вгляделась в каждую из них. На одном снимке я смогла разобрать только затылок парня на переднем плане, зато стоящая в отдалении женщина получилась просто замечательно.

– Это Егор со своей матерью, тёткой Оксаной, – пояснила хозяйка. – А на второй фотке он с Володькой Лукьяновым и Петечкой Уфимцевым.

– Который из них твой? – уточнила я, рассматривая развалившихся на лавке парней.

– Вот этот, – Дарья указала на крайнего слева парня, заснятого в тот самый момент, когда он поднёс ко рту руку с сигаретой и закрыл ладонью большую часть лица.

– Плохо видно, Даш. Трудно лицо рассмотреть.

– Давай я покажу тебе свадебное видео, – предложила хозяйка, поднимаясь с дивана и доставая из крайнего шкафа стенки планшет. – Месяц назад снимали, там лицо Егора видно хорошо.

– Какого числа вы расписались?

– Седьмого.

Дарья присела рядом со мной.

– Седьмого Глеб был в Дербенте, – припомнила я. – Его в командировку в Дагестан послали. Вернулся он десятого.

– А мой как раз девятого вечером уехал к другу в Тамбов.

Мы посмотрели друг на друга и стыдливо отвели глаза.

– Теоретически Глеб и Егор вполне могут быть одним и тем же человеком, – угрюмо констатировала я.

– И всё-таки я больше чем уверена, что это какая-то ошибка, – стояла на своём цветочница. – Не может мой Егор быть твоим Глебом. Только физиономии у наших мужиков похожи, а вообще-то они совершенно разные.

Когда Дарья включила планшет, я поняла, что она имела ввиду. Глядя на жениха, на то, как он двигается, как говорит, как смотрит, невозможно было узнать в нём Глеба. Если бы не лицо. Когда жених поворачивался к камере, я вся цепенела и подбиралась – настолько человек на экране походил на моего мужа. Но когда снимали общий план, я видела лишь разбитного мужичка с босяцкими повадками, совершенно несвойственными интеллигентному Глебу из благородного рода Белозерских. Я не могла себе представить, чтобы мой муж надел такой вот пиджак, повязал столь нелепый галстук и отплясывал бы, размахивая руками, как сельский дурачок.

– Ну что? – требовательно тронула меня за плечо Дарья. – Он? Не он?

– Даш, вот честное слово, не знаю, – смутилась я.

И тут меня осенило. Письма! Ведь Дарья переписывалась со своим Егором! Стоит взглянуть на почерк, и станет понятно, Глеб это писал или нет.

– Даш, а где те письма, которые ты получала из тюрьмы?

– Точно! Сейчас достану с антресолей!

Женщина вскочила с дивана и, придвинув к стенке стул, влезла на антресоли. Одну за другой она подавала мне стопки старых газет и картонные папки с платёжными квитанциями, хранимыми, должно быть, с дореволюционных времён. Примерно через час на антресолях не осталось ни единой бумажки. Растерянно взглянув на меня, Дарья заметила:

– Не понимаю, куда могли деться письма! Кому они понадобились? Я совершенно точно помню, что убирала их в полиэтиленовый пакет!

И, тяжело вздохнув, попросила:

– Сонь, подавай мне всё обратно, нужно убрать весь хлам до прихода Егора. Он страшно не любит бардака.

Когда с уборкой было покончено, Дарья взглянула на часы и ахнула:

– Мать моя женщина! А время-то уже половина седьмого!

Париж, 18… год

Стуча колёсами по булыжной мостовой, наёмный экипаж вёз Эжена Франсуа к окраине Парижа, туда, где на пустыре у самого леса раскинулся цирк мадам Ленорман. Всё чаще и чаще подсвеченные фонарями дома с лепниной и портиками перемежались скромными доходными домами. Видок держал перед собой карту Парижа, пытаясь сообразить, туда ли они едут. Возница всю дорогу ворчал, жалуясь на то, что имеет довольно смутное представление о нужном пассажиру районе, ибо достойные парижане крайне редко забираются в эту дыру.