Я был в расстрельном списке - читать онлайн книгу. Автор: Петр Филиппов cтр.№ 43

Проект указа требовалось согласовывать с профильными министерствами. Министр сельского хозяйства Геннадий Кулик, защищавший интересы сельской партноменклатуры, получив наш проект, приказал разослать его по всем бывшим колхозам и парторганизациям КПРФ. И началась буча. Ельцина завалили телеграммами протеста. После принятия новой Конституции он, следуя политической логике, заботился «об успокоении общества, восстановлении гражданского мира и общественного согласия». Ведь на выборах в Госдуму 1993 года победили коммунисты и жириновцы. Президент считал, что борьбу с политическими противниками «на уничтожение» пора заканчивать, следует унять политические страсти и наладить отношения с коммунистами и аграриями. А получалось, что сотрудники его же Администрации подкладывают под желанное перемирие бомбу. Его это не устроило. И я по собственному желанию ушел из Администрации президента. Это было в 1994 году.

Мораль проста: все надо делать вовремя. Окно возможностей может неожиданно захлопнуться. Настоящую деколлективизацию следовало проводить сразу, еще в 1992 году.

В России власть не избирают, ее передают, при этом создавая вид выборности.

Алексей Лысин

Мы привыкли к пирамиде исполнительной власти, где главное — безропотное подчинение. Как говорится, ты — начальник, я — дурак… Губернатор у нас много выше и важнее главы района или сельского поселения. Поэтому россиянам странно, что американцы считают главной местную власть. Избранный ими мэр или шериф для них важнее членов Конгресса и президента страны. И понятно почему — их деятельность на жизни людей сказывается меньше. И у шведов местное самоуправление сопоставимо по своему влиянию с государством.

А мы страна предельно разобщенная, атомизированная. По данным социологов 95 % россиян не хотят быть в ответе за происходящее в стране. Главная проблема местного самоуправления в России — наш холопский менталитет. Мы не хотим быть хозяевами не только своих городов и сел, но даже садоводств и многоквартирных домов. В ТСЖ для нас главное — найти кого-то, кто будет председательствовать. А наладить жесткий контроль финансов — увольте! Да и ТСЖ многие не хотят учреждать. По большому счету, нашим согражданам безразлично, кто — государственные чиновники или выборная местная власть — обеспечит им крышу над головой, порядок на улицах и колбасу в магазинах. Мы не хотим понимать, что назначенный «сверху» чиновник или, напротив, избранный «снизу» в корне различаются по своей мотивации и поведению.

Почему в Хельсинки расходы на жилье, отопление и техническое обслуживание домов ниже, чем в Петербурге? Почему там городских чиновников меньше, а порядка больше? Почему деньги городского бюджета не «пилят»? Потому что финны организацию местного хозяйства считают своим кровным делом, налоги для них — складчина. А раз складчина, то надо знать, на что они пошли. Любой желающий может получить информацию о том, сколько потрачено на новую больницу, сколько стоили кровати, простыни или умывальники. И даже если не все горожане будут копаться в смете, то всегда найдутся активисты и журналисты, которые это сделают и предадут огласке несуразности. Хорошо бы нам наконец-то понять, что развитые страны потому и развитые, что там граждане, лично участвуя в общественных делах, считают деньги не только в своем, но и в общем кармане.

А у нас со времен князей-варягов и татаро-монгольских ханов налоги воспринимаются как дань. Не наше дело, на что их хан (чиновник) тратит. Жителей не интересует городской бюджет и его исполнение. Впрочем, надо признать, что не каждый должен об этом печься. Идея самоуправления и состоит в том, что, во-первых, информация органов власти доступна всем гражданам, а во-вторых, люди избирают своих представителей-депутатов, обязанных оценивать работу чиновников по затратам и результатам. В-третьих, и это главное, граждане вправе на честных выборах решать, стоит ли им переизбирать пассивного депутата или проштрафившегося мэра. И такая система работает!

В США в каждом квартале жители создают комитеты, которые на добровольных началах отслеживают, как голосует их конгрессмен, какие поправки в законопроекты вносит, как исполняются бюджет города. В 1994 году я присутствовал на слушаниях по поводу строительства гостиничного комплекса в американском Портленде. Зал был полон. Представители профсоюза строителей, гильдии архитекторов, транспортников, активисты политических партий и местные жители хотели разобраться, не ущемит ли их интересы строительство нового жилого комплекса при въезде в город. Вел слушания чиновник с функциями судьи. Все знали: если муниципальные власти не учтут существенные замечания участников слушаний, то их решения будут оспорены в суде.

В 1990-е годы мы начали внедрять подобные слушания в России. Так, в 1992 году депутаты Ленсовета приняли первое в стране положение о бюджетном процессе, которое делало бюджет Санкт-Петербурга прозрачным. Худо-бедно, но горожане осваивали такое нововведение, как бюджетные слушания. В 1998–2003-х годах они уже проводились по всему северо-западу и оказывали влияние на то, какие суммы и на какие цели будут записаны в проекте бюджета. Но постепенно исполнительная власть и послушные законодательные собрания профанировали участие граждан и их объединений в принятии бюджета города и решении других важнейших проблем. Объявления о слушаниях в газетах часто публикуются, как того требует закон, но сами они проводятся сугубо формально или вовсе не проводятся.

Можно долго сетовать на пассивность людей на бюджетных и иных слушаниях, но пока не будут изменены наша сверхцентрализованная бюджетная и налоговая системы, пока не будет должных стимулов к развитию федерализма и местного самоуправления, все эти призывы — мертвому припарка. Действительно, сегодня федерация в России сохранилась лишь в официальном названии государства. При реальном федерализме регионы имеют средства и полномочия для решения своих проблем и на равных договариваются с центром, а не «берут под козырек» и не выпрашивают субсидии. Если в стране нет четких правил по разделению поступлений от налогов в федеральный, региональные и местные бюджеты, то господствует «ручное управление», а точнее — произвол.

Мировой опыт показывает, что экономическое неравенство регионов и местных сообществ не удается выровнять подачками центра. Отстающие в развитии субъекты быстро проедают дотации и продолжат стоять с протянутой рукой. Нужны жесткие бюджетные ограничения и стимулы. Если власти не способны создать условия для развития бизнеса в данном регионе и обеспечить приличный уровень жизни, то его население живет в нищете или пусть переизбирает плохую власть.

Пока же центральное российское правительство перераспределяет по стране нефтяные доходы. Кому-то на хлеб не хватает, а кому-то дом в Англии не обременителен. Зато в стране — политическая стабильность. Ресурсы для такой тупиковой стабильности у нас еще есть. Некоторые страны так живут десятилетиями. Но когда цены на нефть падают, такая стабильность сливается в Лету. А это предвестие смуты. Можно ли ее избежать? Можно, если уже сейчас передать полномочия и ресурсы на уровень регионов и местных сообществ, оставив за центром только оборону и внешнюю политику. Можно, если в представлении широких масс произойдет, наконец, революция в отношении к власти. Когда придет понимание того, что это не Богом данная, не силой захваченная власть, а нами избранная, нам подотчетная, нами контролируемая и нами меняемая команда депутатов и служащих нам чиновников!