Робот и крест. Техносмысл русской идеи - читать онлайн книгу. Автор: Максим Калашников, Андрей Емельянов-Хальген cтр.№ 64

Кажется, близок звездный час Чижевского. В феврале 1930 года медицинский факультет Лионского университета через советского посла попросил Чижевского прислать несколько статей для «Международного сборника трактатов по медицинской климатологии». В июне тридцатого из Соединенных Штатов приезжает Кэтрин Андерсен-Арчер — посланница одной их крупных медицинских ассоциаций. Она изучает опыт электролечебницы на Арбате. После ее поездки Чижевского зовут в американский Институт по изучению туберкулеза имени Трюдо. При этом отечественные медики не желают пропускать статьи Чижевского в медицинских журналах. Они не желают конкуренции со стороны биофизика. Нарком Семашко призывает внимательно отнестись к работам ученого, но никому не отдает решительных указаний. И потому все повисает в воздухе. Как мне это знакомо! Точно так же никто в РФ не пожелал обратить внимание на опыты В. Петрика по феноменальному повышению жизнеспособности подопытных мышек, что пили обычную водопроводную воду, пропущенную через его УСВР-фильтры…

В августе 1930 года Чижевского осеняет идея: не могу пробиться в СССР на медицинском направлении — попробую пробиться на фронте сельского хозяйства! Чижевский понимает, что его «люстры», поставленные на животноводческих и птичьих фермах могут здорово поднять привесы животных, их плодовитость. Это — при тех же затратах кормов — обеспечит на десятки процентов больше яиц, молока, мяса. Это же нужно стране! В СССР не хватает продовольствия, идет болезненная коллективизация, на продукты — карточки введены.

Чижевский направляется с этой идеей к начальнику Птицетреста Наркомзема (Минсельхоза) РСФСР Федору Попову. Тот горячо поддерживает ученого и предлагает ему и финансирование, и целое хозяйство для опытов: питцесовхоз «Арженка» в Тамбовской области. Он предлагает Чижевскому: сами наберите команду и за год покажите результаты.

Чижевский взялся за работу в совершенно новой для него области. Преодолевая немалые трудности, он показывает отличные результаты. И тогда 10 апреля 1931 года советский премьер Молотов подписывает постановление правительства о развертывании работ по технологии Чижевского в системе предприятий Птицетреста, Маслотреста и «Свиноводства» и о выплате профессору премии.

Казалось, звездный час Чижевского пробил. Но, как окажется, постановление правительства кладет начало страшным мытарствам ученого. Против него начнется настоящая война со стороны «признанных специалистов». Она погубит все дело. Исковеркает жизнь гения. Даже верховная власть окажется бессильной защитить гения от орды серых завистников…

Мы привыкли говорить о том, что русские — нация талантливейших ученых или изобретателей. Будете в Переславле-Залесском — посетите в тамошнем Русском парке прекрасный музей «Что русские изобрели первыми в мире». Чего там только нет! И диодные лампы, и мобильные телефоны, и дизельный мотор, и еще много чего интересного. Но вот беда: изобрести — изобрели. Но в большинстве случаев приоритет потеряли или загубили самих изобретателей. А нашими прорывами воспользовался Запад.

Если мы хотим иного будущего, ежель волим покончить с «сырьевой иглой», нам прежде всего придется построить систему защиты русских гениев от орды завистливых «ученых» и тупых обывателей. Трагедия Александра Чижевского — тому примером. Ибо она повторяется и сейчас.

До выхода постановления правительства в поддержку его работ, между августом 1930-го и апрелем 1931 года, Александр Чижевский не знал отдыха. Его люстры-источники отрицательных ионов воздуха и в птицеводстве показали потрясающие результаты.

Как вспоминал сам Александр Леонидович, для опытов ему предоставили птицеводческий совхоз «Арженка» на Тамбовщине, снабдили средствами. Благо, Птицетрест возглавлял старый коммунист Федор Попов, помешанный на инновациях. Окрыленный, Чижевский быстро сколотил команду для работы. Его правой рукой для работ в «Арженке» стал Владимир Кимряков, тогда — 28-летний поэт. «Арженка» должна была стать для Чижевского примерно тем же, чем стала победа в Тулоне для юного Бонапарта.

«Мы заставим электрический ток высокого напряжения и отрицательной полярности «стекать» в воздух с острий, наполним воздух наших птичников ионами кислорода и тем самым благотоворно повлияем на рост, вес, яйценоскость птицы. Улучшим качество мяса и яиц, снизим заболеваемость птиц туберкулезом, уменьшим смертность и т. п. А затем метод аэроионификации сельскохозяйственных помещений может получить распространение в животноводстве, ветеринарии, растениеводстве, и, наконец, будет введен в наши квартиры, лечебные учреждения, школы, в общественные здания…» — мечтал Александр Леонидович.

Однако он сразу же понимал, что против него встанут многочисленные враги: врачи и зоотехники. 23 августа Чижевский с товарищами прибывает в «Арженку». Директор совхоза, прочтя письмо Птицетреста, обещал построить два птичника: опытный и контрольный. Под лабораторию отвели бывший дворец купца Асеева. Так началась Станция по ионификации в птицеводстве. Аппаратуру изготовили на двух частных предприятиях и смонтировали 18 февраля 1931 года. На сторону Чижевского встала местная газета «Вперед».

Уже 18 апреля 1931 года получены отличные результаты: «ионизированные» цыплята обогнали контрольных по весу в среднем на 26,9 % при том же расходе корма. Более того, выживаемость цыплят резко возросла. Птица в «Арженке» была плохой — неполноценной, резко ослабленной, с авитаминозами и всякими инфекционными заболеваниями. Электроэфлювиальные люстры Чижевского снизили авитаминоз в 15 раз: с 90 % в контрольной группе до 5,81 % в опытной. Летом ионификацию прекратили, цыплят пустили на выгул. Но 18 сентября «ионизированная» птица оказалась по весу на 30 % больше, чем обычная совхозная. Об этом оперативно сообщала газета «Вперед».

Но именно успех Чижевского и поддержка его работ правительством СССР вызвали ярость полчищ серых бездарностей и завистников. Уже 24 апреля 1931 года выяснилось, что опытная станция в «Арженке» буквально топится в грязи (обычной, земной). Около птичников громоздят навоз, там образовались зловонные лужи. Птицестрест от помощи устранился.

В этот момент у Чижевского появляется злейший враг — профессор биологии Коммунистического университета Борис Завадовский. Вернее — браться Завадовские. Сыновья херсонского помещика, отнюдь не репрессированные Сталиным, они работали почище, чем еврейский кагал. Борис рвался в академики Академии сельхознаук (ВАСХНИЛ). Он и станет в 1935 году, ожесточенно травя и уничтожая Чижевского. Его братец, Михаил, тоже стал академиком ВАСХНИЛ в 1935-м, и тоже на волне уничтожения работ Чижевского. Братья Завадовские были «гормональщиками», эндокринологами. То есть, обещали стране фантастические успехи в животноводстве за счет пичканья скотины гормонами (нынешний американский путь). Михаил Завадовский на момент первых успешных опытов Чижевского — профессор кафедры общей биологии 2-го МГУ. До 1927 г. он работал директором Московского зоопарка, где основал Лабораторию экспериментальной биологии. В 1927 г. его лаборатория была передана в состав Всесоюзного института животноводства (ВИЖ). Михаил Завадовский стал заниматься разработкой методов повышения репродуктивности сельскохозяйственных животных с помощью гормональных препаратов. Одновременно, с 1930 года, он подвизается на кафедре динамики развития биологического факультета МГУ. Надо заметить, что оба брата никогда не арестовывались и не сидели в ГУЛАГе.