Антология шпионажа - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Вилинович cтр.№ 93

Очень серьезным доводом «против» является отсутствие малейших сведений о том, кем именно было осуществлено похищение. Ни один из его участников никогда не объявлял об этом во всеуслышание, хотя для этого было немало различных поводов. Ни у одной из держав, воевавших против республиканской Франции, не было основательного мотива, чтобы преследовать дофина, держать его в тюрьмах, как об этом повествует Наундорф, нигде не называя точных мест и дат. А Людовик XVIII в годы эмиграции вряд ли имел возможность вести это преследование без помощи какой-либо державы.

Письма Лорана, о которых идет речь выше, теперь признаются подделкой даже частью сторонников Наундорфа. Обнаружено письмо генерала Фротте (к которому адресованы эти фальшивые записки), датированное 28 декабря 1795 г. В нем Фротте, который побывал в Париже и собрал сведения из первых рук, извещал Аткинс о смерти дофина. А предшествовавшие этому известию письма Аткинс к Питту, вероятно, были основаны на заведомо фальшивой информации, которую передавали отдельные эмигранты, чтобы выудить деньги у богатой англичанки.

Сторонники Наундорфа в течении целого века упорно утверждали, что герцогиня Ангулемская сообщила всю правду в своем завещании, которое по ее желанию должно было быть вскрыто через 100 лет после ее смерти, т. е. 19 октября 1951 г. Однако после этой даты не было найдено никаких следов завещания. На запросы ученых заведующий архивом Ватикана, где, по слухам, хранилось завещание, разъяснил, что подобного документа не обнаружено. (Это не мешает сторонникам претендента утверждать, что, позднее, папа Иоанн XXIII, ознакомившись с досье Наундорфа, признал притязания его потомков.) На запросы, посланные в Вену, были получены менее категорические ответы.

Новая экспертиза волос (даже если считать, что это действительно волосы Наундорфа и дофина) выявила, что они принадлежат разным лицам. Установлен был и дополнительный факт: дофину были сделаны прививки на обе руки, а на теле Наундорфа такая прививка имелась только на одной руке.

Наиболее серьезным аргументом сторонников Наундорфа было то, что его «узнали» люди, часто видевшие дофина в детстве, в том числе фрейлина Рамбо. Однако, госпожа Рамбо не отличалась цепкой памятью – она признала за дофина еще одного «претендента» – заведомого мошенника Ришмона.

После революции 1830 г. у французского правительства не было никакого расчета отвергать притязания Наундорфа, если они были подлинными. Напротив, королю Луи-Филиппу было выгодно «признанием» такого рода внести разлад в лагерь своих противников-легитимистов, которые считали «законным» королем представителя старшей линии Бурбонов, свергнутой июльской революцией 1830 г. После 1830 г. и у герцогини Ангулемской не было видимых оснований долее не признавать Наундорфа, если бы она не была уверена в его самозванстве.

Выяснились и некоторые обстоятельства, связанные со смертью дофина. Незадолго до смерти его посещали чиновники Коммуны – Герен и Дамон, – которые знали его ранее и должны были бы обнаружить подмену. Оба они подтвердили, что виденный ими ребенок был дофин.

Акт о смерти, как показывает сравнение его с другими аналогичными документами, был составлен строго в соответствии с принятыми тогда формальностями. Те странности в нем, на которые обращали внимание сторонники Наундорфа, оказались при ближайшем рассмотрении повторением в этом документе обычных формулировок. Ничего таинственного не было и в смерти Десо: в госпитале, где он служил, вспыхнула эпидемия, от нее, помимо Десо, умерло двое его коллег, которые не видели дофина. Так что нет никаких доказательств отравления.

Все сведения о «подмене» дофина другим ребенком полны противоречий. Например, особое внимание обращается на то, что мальчик, которого посетили представители Конвента, не отвечал на вопросы и вел себя, как немой. Это считается доказательством «подмены», однако в рассказе Наундорфа упоминается, что он тяжело болел в Темпле и потерял на время дар речи. Имеется и версия о «двойной подмене» дофина: сначала на одного, а потом на другого ребенка и т. п. Но это уже из области чистой выдумки. Однако поток книг не прекращается. К истории «похищения» не раз пытались применять методы расследования, взятые напрокат из детективных романов.

Один из еще неопровергнутых аргументов сторонников «претендента» – это неизвестность месторождения Наундорфа. Но мало ли людей, происхождение которых не удается выяснить, особенно, если они сами принимали меры, чтобы скрыть свое прошлое. Поиски обнаружили, что Наундорф даже после своей женитьбы вел некоторое время себя как лютеранин, а не как католик. Путем сопоставления ряда бумаг из немецких архивов можно с известной долей правдоподобия отождествить Наундорфа с одним дезертиром из прусской армии. Однако, хотя французский суд отверг ходатайство наследников Наундорфа, его сторонники и не думают складывать оружие. Ажиотаж вокруг «тайны», – питаемой главным образом страстью к сенсации, но нередко приобретающей откровенно реакционную, политическую окраску, – по прежнему не стихает.

Условия гражданской войны в США (1861–1865 гг.) наложили сильный отпечаток на секретную службу северян и южан. На Севере центральный государственный аппарат, включая армейские круги, накануне войны буквально кишел сторонниками южных мятежников или, по крайней мере, сочувствующими рабовладельческой Конфедерации и поборниками примирения с нею любой ценой. Секретную службу пришлось фактически строить с самого начала. Она стала пополняться различными людьми. Одни шли в нее, охваченные общим подъемом народной борьбы против рабовладельческого мятежа, другие – во имя интересов собственной карьеры, в погоне за чинами и золотом, причем среди них также оказывалось немало сторонников компромисса с Югом. Были, впрочем, и расчетливые честолюбцы, не обделенные ни умом, ни энергией, ни силой воли, которые делали ставку на использование народных настроений, ожесточенной борьбы против рабовладельцев, чтобы, изображая непреклонных борцов с мятежниками, добиваться личного продвижения, почестей и власти.

К их числу принадлежал и 36-летний уроженец Нью-Йорка Лафайет Бейкер, внук одного из известных деятелей войны английских колоний в Северной Америке за независимость. К 1861 г. за плечами Бейкера был уже немалый опыт странствий по стране, участия в наведении жесткого буржуазного «порядка» в Сан-Франциско. Бейкер был членом городского «комитета бдительности» и на этом посту проявил свои способности к сыскной службе. Опытный стрелок, не раз пускавший в ход револьвер, когда ему это казалось выгодным или безопасным, Лафайет Бейкер считал полезным носить и маску пуританского ханжества: избави бог осквернить свои уста «вульгарным» словом или рюмкой спиртного.

В январе 1861 г., когда в воздухе уже пахло порохом, этот человек почувствовал, что настало его время. Покинув Западное побережье, Бейкер явился в Вашингтон на прием к командующему северян генералу Скотту. Бейкера ввели в кабинет в усталому старику, совершенно растерявшемуся в хаосе и неразберихе первых месяцев гражданской войны. Скотт не знал, кому доверять в условиях, когда множество кадровых офицеров уже дезертировало, а другие ждали удобного случая, чтобы перебежать на сторону неприятеля.