Таким образом, накануне войны компетентные и некомпетентные командиры служили бок о бок, чистки и те, кто организовывал их, никуда не делись — и все, как опытные, так и неопытные, вместе с частично реформированной Красной Армией, столкнулись с суровым испытанием войны.
Статистические данные
Таблица 2.1
Командный опыт (длительность) командиров Красной армии в июне 1941 года
Уровень командования |
До 3 месяцев |
3-6 месяцев |
6-12 месяцев |
1-2 года |
2-3 года |
Свыше 3 лет |
Военный округ |
3 |
4 |
5 |
3 |
2 |
0 |
Армия |
10 |
3 |
5 |
1 |
1 |
0 |
Корпус |
19 |
28 |
26 |
11 |
5 |
6 |
Стрелковая дивизия |
59 |
10 |
51 |
65 |
10 |
3 |
Танковая дивизия |
0 |
59 |
2 |
0 |
0 |
0 |
Моторизованная дивизия |
0 |
22 |
9 |
0 |
0 |
0 |
Полк |
50 |
12 |
40 |
47 |
14 |
9 |
Источник: Н. Раманичев, Красная армия в 1940–1941 гг., со ссылкой на: ЦАМО, ф. 32, оп. 15823, д. 547, л. 444. См. также: Ф.Б. Комал. Военные кадры накануне войны // ВИЖ 1990, № 2: 27–28.
Глава 3
Советский солдат
В большинстве боевых донесений Второй мировой войны на советско-германском фронте человеческий фактор в основном отсутствовал в куда большей степени, чем в любой другой предыдущей или последующей войне. Это выглядит особенно парадоксальным, учитывая беспрецедентную жестокость данной войны и катастрофические человеческие страдания с обеих сторон. Для немецкой стороны это верно в меньшей степени, в отношении же советского солдата такое явление проявлялось особенно сильно.
Массовые страдания охватывали одинаково генералов, офицеров, солдат и гражданских лиц; дань погибшими, ранеными и психологически искалеченными исчислялась десятками миллионов. Так что отсутствию у этой войны человеческого лица не следует особенно удивляться — потребовалось свыше сорока лет для того, чтобы в России вообще в хоть какой-то степени обратились к вопросу о потерях. Для возможности постановки вопроса о потерях в качестве законной темы для дискуссий понадобился крах Советского Союза. И даже сейчас эта дискуссия вращается вокруг полных чисел, которые, хотя и находятся едва ли не за пределами человеческого разумения, по-прежнему являются предметом жарких споров. И эта дискуссия даже отдаленно не касается более чем тяжкой судьбы советского солдата. У него или у нее по-прежнему нет ни человеческого лица, ни личности
[90]
.