Эверест. Смертельное восхождение - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Букреев, Г. Вестон ДеВолт cтр.№ 58

В результате они договорились продолжить беседу, когда Уилкинсон пригласит к себе в офис русского переводчика. Нетерпеливый репортер позвонил Букрееву на следующий же день. Он нашел переводчика, и интервью продолжилось. С трудом подбирая нужные слова теперь уже на родном языке, Букреев в конце концов в изнеможении бросил трубку. «Они ничего не понимают в горах! Я говорю по-английски лучше, чем их переводчица по-русски!»

Изучив текст интервью, присланный ему Уилкинсоном по факсу, Анатолий пришел в отчаянье. «Это просто уму непостижимо! Нельзя же так». Его ответы предстали в неузнаваемом виде, а в самом интервью появилось столько ошибок, что Букреев не мог дать согласия на публикацию.

Отвечая на вопросы журналистов, я был вынужден вновь и вновь переживать недавнюю трагедию. Мои сны становились все тревожнее; навязчивые образы преследовали меня каждую ночь.

Получив отказ на публикацию интервью, Уилкинсон отправил Букрееву свои вопросы в письменном виде с просьбой, чтобы тот ответил, когда в них разберется.

Утром 7-го июня я вылетел из Сиэтла в город Альбукерке. Сразу по прибытии я встретился с Джейн Броме, и мы вместе продолжили работу над вопросами Уилкинсона. На следующий день поминали Скотта, и, отправляясь к нему домой, я успел отослать факс Уилкинсону. Я написал что смог, хотя и понимал, что полной картины произошедшего мои ответы не давали.

Почтить память Скотта собрались люди со всего света. Несмотря на свое горе, родные и друзья Скотта были очень приветливы со мной и благодарили за предпринятые попытки спасти его. В ответ я бормотал какие-то слова, но мне было трудно разговаривать. Я был совершенно опустошен и не замечал происходящего вокруг. Я думал тогда о Скотте и Ясуко, которых не смог спасти, хотя и старался изо всех сил. Мне стало тяжело бывать на людях; даже встречи с самыми близкими друзьями меня теперь не радовали. Я хотел побыть один.

На следующий день состоялись еще одни поминки, уже в более узком кругу. Родители и друзья рассказывали о том, каким Скотт был в жизни и в горах, но мне по-прежнему было тягостно выносить это. Я не мог усидеть на месте и все время ходил, рассматривая развешенные по стенам фотографии Скотта. В чем-то мы с ним были похожи, в чем-то – полные противоположности. Случалось, что мы спорили, но, тем не менее, я всегда уважал Скотта. Он был замечательным альпинистом и очень хорошим человеком. Пройдет лет пять, а то и меньше, думал я тогда, и никто, кроме родных и нескольких друзей, не вспомнит о нем. Но все же я надеялся, что то хорошее, что Скотт Фишер принес с собой в альпинизм, не исчезнет никогда. При встрече с ним нельзя было остаться равнодушным; он завораживал и друзей, и клиентов своим воодушевлением и энергией. Скотт был в большей степени романтиком, чем бизнесменом, и я очень ценил в нем это. Он был сильным и в то же время очень добрым человеком, он любил жизнь и своим примером заражал других. Мне кажется, что после встречи с ним я сам в чем-то изменился.

К удивлению и огорчению Букреева, пресса не оставила его в покое и во время траурной церемонии. Несколько журналистов не преминули накинуться на него с вопросами, и Анатолий постарался по мере возможности удовлетворить их любопытство. Представители изданий «Лайф» и «Тонинг пойнт» (агентство Эй-Би-Си) обратились к нему с просьбой об интервью, и Букреев не стал отказывать им. Он считал своим долгом объяснить, что же произошло в те трагические дни. Букреев старался выражать свои мысли как можно более четко, боясь быть неправильно понятым. Он знал далеко не все, будучи лишь одним из многих участников тех событий, и ему самому было крайне важно понять, где была допущена ошибка.

Взял у него интервью и Джон Кракауэр, который решил обстоятельно опросить всех участников экспедиции. Впоследствии Букреев вспоминал, что разговор имел очень узкую направленность. Анатолий по-прежнему говорил по-английски с трудом, и Кракауэр, казалось, был разочарован. Желая лучше разъяснить свою точку зрения, Букреев вручил журналисту ксерокопию своих ответов на вопросы Уилкинсона. Там Букреев четко излагал все подробности своей встречи со Скоттом, когда тот шел к вершине, а Анатолий спускался к нему навстречу. Приводим отрывок из этого текста:

«Скотт поднялся по перилам ко мне, и мы с ним переговорили. До вершины ему еще оставалось от получаса до часа. Я не знал, в каком темпе он шел тогда. Скотт был главным в экспедиции, все решения он принимал сам. Он мог остаться и подождать клиентов, а мог и продолжить подъем. Что я думал? Скотт оставался самим собой. Физически он был очень силен, а что касается самочувствия, то на такой высоте никому особенно хорошо не бывает. Скотт отвечал в этой экспедиции за все, и он решил идти к вершине. Почему? Не знаю. Когда я спросил, как он себя чувствует, Скотт сказал, что он в полном порядке. Надо знать Скотта: у него всегда было „все в порядке“. Он был очень сильным альпинистом, одним из самых сильных в Америке, и сложно было предвидеть, что он попадет в такое положение. Мне нужно было заботиться о клиентах, обо всех участниках, но я не ожидал, что что-то может случиться с самим Скоттом. В основном мы с ним говорили о клиентах. На мой взгляд, все они были в неплохом состоянии. Я рассказал об этом Скотту и спросил, что мне делать дальше. Что он ответил? Мы обсудили с ним необходимость поддержки экспедиции снизу, из базового лагеря, и Скотт одобрил мою идею о спуске. Тогда все еще шло хорошо. С моей точки зрения, не имело никакого смысла, чтобы я здесь торчал, замерзая в ожидании остальных участников. Разумнее было спуститься в четвертый лагерь, откуда я мог в случае необходимости принести кислород или же выйти на помощь к отставшим клиентам. Стоя на такой высоте без движения, очень быстро замерзаешь. Силы оставляют тебя, и ты становишься ни на что не способен».

В конце июля Букреев получил на руки экземпляр статьи Кракауэра, и, по случайному стечению обстоятельств, в тот же день к нему в гости приехал Мартин Адамс. Они расстались еще в Катманду и с тех пор не виделись. Теперь Мартин специально приехал в Санта Фе, чтобы встретиться с Анатолием. Вечером Букреев, Адамс и их друзья собрались все вместе за большим столом возле дома. Статью Кракауэра решили зачитать вслух. При первом же упоминании своей фамилии Анатолий подался вперед, стараясь не упустить ни слова. «Букреев вернулся в четвертый лагерь в половине пятого вечера, прежде чем на маршрут обрушился ураган, – писал Кракауэр. – Сломя голову он помчался вниз с горы, не дожидаясь своих клиентов. Поведение для гида, мягко говоря, странное».

Анатолий обвел глазами присутствующих, недоумевая, правильно ли он понял услышанное.

Скотт лично одобрил мое решение спускаться и ждать участников в лагере, чтобы, если понадобиться, выйти к ним навстречу. В этом и состоял наш план, который, в конечном счете, оказался правильным. Я не понимаю, почему Кракауэр так написал.

В продолжение своей статьи Кракауэр давал читателю понять, что, останься Букреев с клиентами, проблем на спуске у них бы не было. Утверждение в высшей степени несправедливое.