Багровый молот - читать онлайн книгу. Автор: Алекс Брандт cтр.№ 58

— Это чудовищно. — Голос Альфреда был глухим, как будто он говорил со дна каменного колодца. — Какими бы ублюдками ни были Кессман и Шлейм, они все равно остаются людьми. И если ты решил покарать их, то должен был действовать по закону.

— Высший закон для каждого — его совесть. И я поступил по совести.

— И нам всем, видимо, следует поступать так же?! Писать доносы, лгать обо всем, сдавливать сломанные суставы? И, в конце концов, стать такими же, как Фридрих Фёрнер и его присные? Закон…

— В Бамберге нет закона!! Понимаешь? Нет! Как можно назвать законом бумагу, которая позволяет убивать людей без вины? Как можно назвать судом место, где всегда обвиняют, но никогда не оправдывают? Задумайся над этим чуть-чуть, и ты поймешь, что самые страшные преступления на земле всегда творились именем закона, именем высшей государственной власти. Скольких людей способен убить один преступник — одного? Десять? Сотню? А скольких людей способен уничтожить убийца в короне? Тот, чье слово и есть закон? Тот, по чьему щелчку сбегается толпа правоведов, жрецов, толкователей, которые всегда готовы обосновать, оправдать и усилить любую подлость, любого живодера отмыть и помазать на царство? — Ханс с горечью усмехнулся. — Нет, Альф. По закону не ищут правду. По закону распинают Христа.

Небо заволокло тучами, луна и звезды погасли. Фигуру Ханса Энгера было уже почти невозможно различить в темноте, и все же Альфред видел, как его прежний товарищ подался вперед, упершись левой рукой в землю.

— Мы все что-то делали, Альф, — тихо сказал он. — Вы с канцлером пытались погасить печь, а я суетился у пышущей жаром заслонки. Одних вытаскивал, других запихивал глубже. Я сделал много дурного, знаю. Запугивал, обманывал, заставлял лжесвидетельствовать. В тот вечер, когда я пришел к Юлиане Брейтен и сдавил ее руку — в тот момент я, наверное, ничем не отличался от палачей Фёрнера. Но я знал: для того чтобы вытащить кого-то из адского пламени, нужно самому опуститься в ад…

Ошеломленный, опустошенный, раздавленный, Альфред поднялся на ноги. Его слегка пошатывало, и в какой-то момент ему показалось даже, что он снова лишится чувств. Урсула потеряна для него. Потеряна навсегда. Его лучший друг, которого он знал много лет, оказался предателем и лжецом. Он, Альфред Юниус, больше не сможет показаться ни в Бамберге, ни в Цайле, ни в любом другом городе епархии — иначе его немедленно схватят. Все, что ему остается теперь, — жизнь изгнанника. Без друзей, без любви, без прежних надежд…

— Я жалею лишь об одном — что не сумел спасти семью канцлера. Поверь, Альф, я всегда был настороже. Попадись мне на глаза самый ничтожный намек на угрожающую им опасность, я нашел бы способ предупредить их, даже если это стоило бы мне жизни. Но я узнал обо всем слишком поздно. Видимо, Фёрнер никогда не верил мне до конца…

Раздался какой-то странный шорох. Присмотревшись, Альфред увидел, что Ханс протягивает ему пистолет.

— Возьми, — сказал он. — Есть только один человек, которому я позволю себя судить.

— Что это еще за игра? — спросил Юниус, отступая.

— Я сделал много дурного. И ты, Альф, должен вынести приговор. Жить мне или умереть — зависит теперь от тебя.

Помедлив, Юниус взял оружие. Подержал в руках, чувствуя под пальцами холодную сталь. Кто сейчас перед ним? Тот, кто ради других не побоялся рискнуть своей жизнью? Или лживое чудовище в маске, стоящее за спиной Фридриха Фёрнера?

Пистолет выскользнул из его рук, бесшумно упал в мягкую траву.

— Нет.

Даже в темноте он почувствовал, как Ханс впился глазами в его лицо. Поздно. Есть вещи, которые нельзя никому простить.

— Ты ничтожество. Дрянь. Я скорее вымажусь грязью из сточной канавы, чем пожму твою руку.

— Альфред…

— Ты был моим другом, Ханс, но нашу дружбу ты растоптал.

Несколько минут спустя Юниус тронул поводья и поехал по цайльской дороге. Копыта цокали по камням, холодный ветер шевелил волосы. Уже на середине моста он обернулся. Позади была тьма, в которой исчезли маленький домик смотрителя, и тонкий ивовый ствол, и скрюченная фигура сидящего на земле человека.

Крупная рыба плеснула хвостом по воде.

В следующую секунду оглушительно громко ударил выстрел.

— Вы оставили своего друга там, у реки?

— Да, ваше…

— Альфредо, я уже говорил вам: достаточно короткого «монсиньор». Если мне потребуется напомнить вам о том, сколько ступеней иерархической лестницы нас разделяет, поверьте, я найду способ. Итак?

— Да, монсиньор. Я оставил его там, у моста. Он перестал быть моим другом, и я не желал вмешиваться в его судьбу.

— То есть вы даже не знаете, жив он или мертв?

— Не знаю.

Кардинал в задумчивости переплел пальцы.

— Признаться, не вижу поводов для сомнений. Выстрел, который вы слышали…

— Этот выстрел ничего не значит, поверьте. Он мог выстрелить в воздух — от злости. А мог выстрелить мне в спину.

— Возможно, — с сомнением сказал священник. — Но он истекал кровью…

— Монсиньор, вы не знаете Ханса. Он невероятно живуч. Не удивлюсь, если сейчас, несколько лет спустя, он жив и здоров и все так же наслаждается жизнью, как прежде.

— Вы не простили его?

— Нет, монсиньор.

— Круг жизни вращается, Альфредо, и каждый его поворот меняет картину перед нашими глазами. Вы оставили свой город, свою родину, свою семью. Время и перемены в судьбе должны были смягчить ваше сердце.

— Боль — единственное, что осталось, монсиньор. Любовь, дружба, надежда на будущее — все умерло. В тот день, на дороге, я потерял все.

Комната, где беседовали двое, выходила окнами в сад. Абрикосовые деревья, усыпанные бело-золотыми звездами, широкие листья пальм, прозрачно-голубая вода в мраморной чаше фонтана — дрожащая, танцующая, искрящаяся.

— Вы полагаете, Альфредо, что потеряли все? — спросил кардинал. — Не могу согласиться. Умирающее животное идет в пустыню или на край пропасти. Человек, потерявший все, идет прямо перед собой до тех пор, пока не встретит смерть. Вы поступили иначе: приехали в Рим, сумели получить место и немало преуспели в делах. Значит, что-то осталось.

Альфред уже собрался ответить, но кардинал остановил его, чуть заметно шевельнув правой рукой. Пальцы его высокопреосвященства были длинными, тонкими. Их белизну подчеркивал алый струящийся шелк кардинальского облачения.

— Мост, выстрел, всадник, исчезающий в темноте… Интригующая история. Скажите, Альфредо: куда направился этот всадник?

— Боюсь, монсиньор, эта часть истории покажется вам менее интересной.

— И все-таки.

— Вначале я думал, что поеду к канцлеру в Шпеер. Но затем, после некоторых размышлений, решил отправиться в Мюнхен и добиться аудиенции у курфюрста.