Роль грешницы на бис - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Гармаш-Роффе cтр.№ 32

– А-а, сыщик! Привет. Тебе налить?

Кис отказался, сославшись на службу, и заговорил о новом убийстве, о связи всех убитых с актрисой, о необходимости срочно понять, что же такого было в то время, что теперь некто решил убрать…

Внезапно ему показалось, что Ларионов слушает его с совершенно осмысленным, непьяным взглядом. Но глаза его тут же затуманились алкогольной дымкой, и, словно желая доказать свою нетрезвость, Ларионов проговорил, растягивая слова непослушными губами:

– Да я ж тебе уже сказал: дел не было! Одну бабу любили – вот и все дела. За это, кажись, не убивают?

– Любили взаимно?

– А что ж, по-твоему, насиловал ее, что ли, кто? Она сама могла выбирать, уж поверь мне, с кем ей спать!

– «Спать»?

– Тебя вроде Лешей звать? Так вот: не цепляйся к словам, Леша!

– Ладно. Тогда сам объясни, почему она тебя выбрала. – Кис, памятуя, что в прошлый пьяный разговор с «Алка-Зельтцером» они были на «ты», решил придерживаться и сегодня этого фамильярного обращения.

– Да откуда ж мне знать? Я в нее был влюблен, она это прекрасно видела, но долго меня мурыжила, прежде чем позволила приблизиться к себе. А почему позволила, до сих пор не знаю. Вряд ли она меня любила. Так, снизошла… Может, просто по природе была холодной? Или творчество ей заменило чувства? Роли – любовь?

– Как муж относился к ее похождениям?

– А хрен их разберет, эти актерские семьи… Я всю жизнь был чиновником, хоть и от искусства, – человеком простым, трезвым. Эту семейку не понимал никогда. Я как-то по пьяни ему сказал: «Странный ты парень, Костик, рядом с тобой такая женщина, а ты будто замороженный какой-то… Я бы такую бабу цветами засыпал, на руках носил, не знаю, чего еще… Чего б только не сделал!» Костя посмотрел на меня удивленно… Чтобы ты знал, сыщик, это такой был странный человек: он никогда не улыбался! Никогда! Всегда серьезный такой, вроде даже хмурый или шибко занятый своими мыслями. Пил мало, в компании скучный был – звали его на наши тогдашние тусовки только из-за Аллы. Ну и вообще, из уважения… Он так и сидел, вроде как отбывал из вежливости или как скучающая нянька при играющем ребенке. Так вот, посмотрел он на меня удивленно и говорит: «Ну и делай! Кто тебе мешает?» Я уж и не знал, как понимать. Типа, «подъезжай к ней, раз так нравится, мне все равно»? Или просто: «Хочешь для нее что-то сделать – не стесняйся»? Я тогда уже в Госкино хорошо сидел, ну, начал «делать»: поездочку им во Францию-Италию устроил. Ты не забыл, Леха, чего тогда такая поездочка стоила?

– По просьбе Измайловой?

– Она никогда не просила. Просто я близко общался с семьей в то время и был в курсе, какие у них на данном этапе трудности или очередные задачи. И, как мог, помогал их решать. Костя всегда благодарил с таким видом, как будто делал мне одолжение, принимая мою же помощь. В тот раз – эта поездка была моей первой «помощью» – он пригласил меня к ним на салон… Они, знаете, устраивали иногда вечеринки у себя, которые называли по-старинному салонами. Алла пела – ты же знаешь небось по фильмам, как она пела! – другие тоже музицировали, композиторы к ним хаживали и певцы, поэты стихи декламировали, писатели отрывками из новинок радовали… Считалось очень престижным попасть к ним на салон, но мало кому удавалось из функционеров.

– Остальные из жертв там тоже были приняты? – быстро перебил его Кис.

Он снова заметил, что взгляд Ларионова стал осмысленным и совсем не пьяным, но на этот раз предпочел себя не выдавать и следил за собеседником незаметно.

– Да, но в разное время. Лискин, к примеру, появился там тогда, когда я уже практически перестал ходить к ним. А Иголкин, Хрупов и Пенкин – они, наоборот, еще до меня там в завсегдатаях были. И при мне хаживали, но уже редко…

– Сергеевский действительно был так талантлив? Сейчас, глядя старые фильмы, особенно и непонятно, что в них такого…

– Так ведь и в искусстве дорога ложка к обеду! Это, сыщик, что-то вроде диалога, растянутого во времени. Один произносит свою реплику – кино там, книгу или картину, – потом приходит новый талант и отвечает ему, произносит свою реплику, потом третий отвечает на сказанное раньше, уводя искусство еще дальше… Каждая реплика, то есть каждый новый факт искусства, в свое время звучит свежо, и ново, и талантливо. Спустя пару десятков лет, оборачиваясь назад, необразованный зритель может увидеть только банальности, но это они после стали банальностями, а тогда были новым словом!.. Костик был действительно талантлив. Причем он сумел в условиях цензуры коммуняков и разного рода запретов протащить в свое кино новые формы и высказать новые мысли… В некотором роде его фильмы были «бархатной революцией»… У него было чутье на то, что пройдет, а что нет. И он всегда дерзил, но на грани. Начальство его любило, считая честным, но все-таки достаточно безопасным…

– Как вы расстались с Измайловой? Кто положил конец отношениям? Она тебе дала отставку? Или ты сам ее бросил?

Ларионов отметил паузой и эти вопросы.

– Мои отношения с Аллой однажды закончились, – осторожно начал он, словно взвешивая каждое слово, – как заканчивается любая бурная любовь, исчерпав запасы страсти… В каком-то смысле я любил ее и потом, всегда, и даже сейчас что-то такое осталось… Это необыкновенная женщина, сыщик. И не просто женщина, а и личность необыкновенная. Ты не поймешь, простой ты слишком… Да и я сам толком не понимаю, что в ней такого грандиозного. Но оно есть. Алла – очень сильная личность, очень. Таких, как она, не забывают… Моя страсть утихла, превратившись в иную, тихую любовь, которая уже не мешает другой жизни, делам, работе, семье. Мы стали встречаться все реже, потом просто остались друзьями, если можно так выразиться, – Алла была человеком, никогда не открывавшим свою душу, а какая дружба без этого? Постепенно жизнь нас развела… Как она сейчас? Как выглядит?

Алексей, бросив на Ларионова короткий взгляд, окончательно убедился, что тот был совершенно трезв: увлекшись воспоминаниями, он слегка подзабыл, что зачем-то собирался прикинуться запойным пьяницей. Скорее всего, и даже наверняка, он действительно частенько впадал в запои. Но в данный момент он был трезв как стеклышко. Зачем ему понадобился этот цирк, интересно?

Кис спрятал свой наблюдающий взгляд и заверил, что Алла Измайлова выглядит отлично, поспешно расписался в самых лучших впечатлениях и вставил интересующий его вопрос:

– А тебе никогда не приходило в голову, что Измайлова приблизила тебя к себе ради тех благ, которыми ты мог ее осыпать?

– Я любил ее, – упрямо повторил Олег Ларионов. – И был счастлив, что она допустила меня к себе. И мне до фени, почему.

Он, казалось, вдруг вспомнил о намерении произвести впечатление человека в запое и снова заговорил в тягуче-непослушной манере алкаша, а во взгляд подпустил хмельную дымку.

У Алексея возникло чувство, что ему необходимо что-то уточнить – что-то туманное, но существенное, что было за словами его собеседника… Но он никак не мог понять, что именно.