Видео Унтерменшн - читать онлайн книгу. Автор: Александр Селин cтр.№ 12

– Все так и есть, – согласился Роман. – Даже в незначительном эпизоде умудряется испортить человеку настроение. А свое, соответственно, поднять. Вот потому и полнеет. Подпитывается…

– А что тебя так Апоков интересует, Рома?

– Да все не выходит у меня из головы твоя история про Иисуса Христа. Почему именно тебя позвали? Зачем Апоков вообще за эту тему взялся?

– Да просто ерничает, как мне кажется. Он же бывший КВНщик. Вот и ерничает.

– Я бы тоже так думал, если бы не отдельные факты из его биографии, – задумался Руденко. – Я почему спросил, как он выглядит. Да потому, что меня теперь даже мелочи интересуют. Чем больше их накапливается, тем более странная картина вырисовывается вокруг личности Апокова. Другие мне понятны. И Леснер более-менее понятен, и Буревич, и Гусин, и все. Но что касается Апокова, то тут тайна какая-то есть. Вот чувствую, что есть тайна. Когда ты мне разговор с Румянцевой про Христа пересказывал, мне один эпизод вспомнился. Давнишний такой эпизод. Так бы я его и не вспомнил, а после твоих новостей с Шаболовки этот эпизод прямо всплыл перед глазами во всех красках. Произошло это лет семь назад, когда Апоков, конечно же, еще не был генеральным директором Российского канала. И у нас с ним были хорошие, дружеские отношения. Ну, во всяком случае, я так думал, что дружеские. Кидальных вариантов между нами еще не случалось. Жил он тогда в шестнадцатиэтажном доме в районе Останкино, совсем рядом с телецентром. Ну и вот.… Как-то поздно вечером после одного банкета он предложил мне поехать к нему заночевать. Время приближалось к часу ночи, а мне предстояло пилить через всю Москву. Так что его предложение было весьма кстати, тем более что все мы здорово напились. Ну, как водится, по дороге что-то еще прихватили. И уже у него дома добавили. Ну все, значит, чин-чинарем, сидят два пьяных мужика на кухне и о чем-то спорят. А-а! Да. Мы клип, помню, только что сдали заказчику, его и обсуждали. Но это не столь важно. Где-то около трех ночи в той самой кухне, где мы сидели, перегорела лампочка… То-се, запасную не нашли. И зажгли свечку. Продолжаем разговор. И тут я не помню точно, что произошло: то ли луна выплыла из облаков, то ли упало что-то… но… гляжу я на Александра Завеновича и узнать не могу. Весь побелел как снег. Глаза огромные, красные. Он без очков был. Смотрит куда-то мимо, и вдруг, представляешь,… притчами заговорил!

– Притчами? – переспросил Садовников.

– Вот именно! Притчами!

– Апоков? Притчами? – не поверил Садовников.

– Да! Так вот слушай. Заговорил он громко-громко. Такое впечатление, что акустические параметры в помещении резко изменились. Как будто в храме с куполом находишься, а не в апоковской кухне. Представляешь? Три часа ночи. Горит свеча. Перед тобой сидит Апоков и говорит притчами! Я попытался его как-то в адекватное состояние привести… Какое там! Меня словно как и нет. И голоса моего нет. И ощущаю себя тенью. А он говорит как будто с постамента, с возвышенности, и даже эхо появилось. Потом встал, зачем-то взял со стола деревянную рамку из тех, которыми картины окаймляют… Глядя через нее довысказал все что хотел. Потом медленно побрел, склонив голову, упал на диван и тут же заснул.

– А ты?

– Ну а что я? Я задул свечу, пошел и лег на другом диване. Решил, что Завенович просто лишнего принял. Однако это еще не все. Где-то через час захотелось мне в туалет. Пошел я искать туалет. Иду в темноте и, значит, по нетрезвости открыл дверь в другую комнату. Кое-как нашел выключатель, нажал и опять глазам своим не верю! Комната пустая, совсем без мебели. А в центре, на полу, почти на всю ее длину лежит деревянный крест. Огромный, метров на шесть. Наверное, такой же, какой устанавливали на Голгофе. Я был пьян, конечно, но не до такой же степени, чтобы этот крест мне привиделся.

– И что дальше?

– Да ничего, добрался все-таки до туалета. Сходил. Вернулся к дивану и заснул.

– А утром?

– Да ничего утром. Утром кофейку выпили и на работу пошли.

– Ну а насчет креста ты его хоть спросил? – пытаясь перебороть смех, закашлялся Сергей.

– Ты знаешь, даже спрашивать не стал. Утром я про себя рассудил, что крест этот, должно быть, реквизитный для каких-нибудь съемок, а то, что он ночью при свече притчами говорил, то это, должно быть, с перепоя. Но это тогда, понимаешь? Тогда мне по-своему все понятно было. А вот теперь, когда ты мне историю с Шаболовки про Христа принес, у меня этот эпизод семилетней давности и всплыл в памяти сразу же.

– Да-а, – задумался Садовников. – А ты не помнишь, Рома, какими именно притчами говорил Апоков в ту ночь? Хотя бы примерное содержание помнишь?

Роман поморщился как человек, сожалеющий, что в свое время упустил нечто важное.

– Нет, Сереж, не помню. Во-первых, я все-таки находился в нетрезвом состоянии. А во-вторых, язык у него был очень сложный, с сильным библейским наполнением. Такой язык с листа трудно воспринимать, а не то что на слух. Хотя последнюю фразу, кажется, помню. Наверное потому, что последняя была. И произнес он ее, переходя на шепот, в отличие от предыдущей тирады.

Роман еще подумал немного и с большими паузами восстановил фразу: «И спросит меня интуитивист последнего года тысячелетия: «Александр, скажи, не ты ли Мессия?» И ввергнет меня тем самым в великое смущение».

– Это Апоков сказал?!

– Он.

– Да-а… Сюр какой-то.

– Как хочешь, так и понимай. За что купил, за то и продаю.

За окном стояла глубокая ночь. И друзья уже без лишних слов начали готовиться ко сну, убирая бумаги с дивана и освобождая место для раскладушки.

– Знаешь, о чем я сейчас подумал, только ты пойми меня правильно, – вдруг виноватым голосом проговорил Роман. – Ты, пожалуй, все-таки не отказывайся от этой рок-оперы. Сходи на Шаболовку еще раз к этой Румянцевой… Сдайся. Извинись. И начинай работать.

– Ты что, издеваешься?

– Да нет. Я серьезно. Мне кажется, эту ситуацию с новогодней программой никак нельзя выпускать из-под контроля.

– Согласиться писать рок-оперу «Иисус Христос» для Болгарина?

– Да, Сережа. Дико звучит, но да.

– Ты же меня сегодня сам укорял, что, мол, бегаю по этим «сучьим» редакциям, – рассердился Сергей.

– Извини. Я погорячился, – оправдывался Роман. – А сейчас передумал. Сейчас уже твердо уверен, что надо вернуться и предложить свои услуги. Мне-то на Шаболовку ходу нет. Мне там никто даже разового пропуска не выпишет. А у тебя есть шанс. К тому же тебе деньги нужны. А! Извини! – Роман виновато посмотрел на Сергея. – Не в этом дело. Не в деньгах. Мне нужно, чтобы ты там работал. Мне это нужно. Мне.

– Да? А Бог меня не накажет? – прищурился Садовников.

– Не накажет.

– Это почему же?

– Потому что я тебе дам свое благословение.

– Вот тебе фокус! – присвистнул Сергей. – А кто ты такой, чтобы давать благословение на такое дело? Ты же не святой отец.