"Братская могила экипажа". Самоходки в операции "Багратион" - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Першанин cтр.№ 6

– Как думаешь, – спросил Тюльков, рассматривая план, – сумеем мы еще хотя бы на полкилометра продвинуться?

Клычко утвердительно кивнул.

– Думаю, сможем. Фрицы пока еще в себя не пришли, укрепления впереди отсутствуют.

– Нам как раз этого расстояния не хватает, чтобы переправу от прямого огня защитить. Но место здесь лесистое, самоходки следом за пехотой пойдут. Поддержат огнем. Иначе сожгут обе батареи из реактивных ружей, если машины вперед сунутся.

Майор покрутил головой, засмеялся.

– Чужими руками жар загрести хотите.

– Другого выхода нет. Останемся на этой открытой полосе – фрицы нас до вечера прикончат. Три полевых орудия у них имеются плюс «хетцеры». Подтянут еще минометы и перепашут наши позиции. Надо срочно вклиниться в лес, оттуда нас уже не вышибут. И сделать это как можно быстрее, пока немцы после своих потерь не опомнились.

Пехотный комбат и сам понимал ситуацию. Спорить и рассуждать, кому идти впереди, только время терять. Легкие самоходки и созданы для того, чтобы пехоту огнем поддерживать. С их броней напролом идти – верная гибель.

Надо бросать батальон в бой, захватить лесной участок и продержаться до ночи. Тем более атаку поддержат самоходки. А ночью переправу наверняка восстановят, подтянут артиллерию, пехоту, возможно, танки. Тогда уже легче дышать станет.

Атака прошла относительно успешно. Командиры рот свое дело знали и перебежками отвоевывали участок за участком. Самоходки шли следом, подавляя снарядами огневые точки.

Без потерь не обошлось. Погибли человек двенадцать, но спешно укрепляемую немецкую оборону проломили. Оба «хетцера» снова сумели уйти, но две полевые 75-миллиметровки уничтожили огнем самоходок.

Разбили прямыми попаданиями три пулеметных расчета и недостроенный дзот. Захватили среди трофеев несколько ящиков патронов и гранат, консервы, полевую кухню. Большинство своих убитых немцы унесли. Обнаружили шесть мертвых тел, взяли в плен молодого солдата лет девятнадцати.

На новом месте снова окапывались. Впрочем, часть траншей немцы уже вырыли. Настроение поднялось. Разжившись трофейным ромом и спиртом, некоторые бойцы, да и лейтенанты, ходили навеселе, предлагали выпить самоходчикам.

– Не спаивайте моих, – отгонял особенно назойливых Павел Карелин. – Если выпивши в бой пойдем, сгорим, как свечки. Реакция притупляется.

Хижняк взял протянутую фляжку и опустил ее в люк.

– После выпьем. За ваше здоровье.

– И за победу тоже!

– До нее еще дожить надо.

На временном командном пункте допрашивали пленного пулеметчика. Тот был уверен, что его расстреляют, однако держался с демонстративной уверенностью. На вопросы отвечал, но делал вид, что плохо понимает перевод.

Адъютант Тюлькова, лейтенант, закончивший два курса филологического института, за год пребывания на фронте немецкий язык освоил неплохо. Покраснев от злости, повернулся к подполковнику:

– Дурака валяет.

– Предупреди, если будет дурить, расстреляем. Нам с ним некогда возиться.

Но немец заговорил по-русски сам, обращаясь к Тюлькову:

– Господин оберст, можно подумать, что меня ожидает что-то хорошее. Ваш полк в окружении, с пленными возиться некогда.

– Для тебя место найдем, если разговор получится.

Пулеметчик знал немногое. Сообщил, что скоро ждут прибытия артиллерии и штурмового батальона. Солдатам зачитали приказ о том, что в течение суток русский десант должен быть уничтожен.

– Смело держишься, – усмехнулся подполковник.

– А чего мне терять?

– Собственная жизнь – это мало?

– Думаю, что из вас тоже немногие доживут до вечера.

– Сынок, ты, наверное, забыл какой сейчас год?

– Сорок четвертый, ну и что из этого? Думаете, если англичане с американцами открыли второй фронт, то вы уже победили? Напрасно. Сколько попыток наступать вы делали весной, и все они закончились неудачно. Вы и сейчас находитесь в окружении.

– Мне некогда заниматься болтовней, – резко оборвал солдата Тюльков.

Дальнейший разговор не получился. Солдат то начинал давать показания, то срывался на выкрики. Создавалось впечатление, что он либо перенес контузию, либо является убежденным нацистом и по-прежнему уверен в победе Германии.

Тюльков собирался приказать отвести пленного и посадить в одну из пустующих землянок, но внезапно начался обстрел. Не менее пяти-шести минометов вели беглый огонь.

В этом болотистом месте не было надежных укрытий. Вода выступала уже на глубине метра, а в низинах мутная жижа сочилась, едва начинали копать. Обычно глубокие, аккуратно замаскированные немецкие блиндажи и землянки возвышались хорошо заметными буграми.

Защищал в основном лес. Но десятки мин, взрываясь по всей площади, находили свои жертвы. Некоторые врезались в стволы осин и берез, разбрасывая с высоты веер осколков.

Гибли и получали ранения в основном молодые, необстрелянные бойцы. У них не выдерживали нервы: начинали метаться в поисках более надежного укрытия и падали один за другим.

Комбат Клычко открыл ответный огонь из четырех своих минометов. Командиры взводов хватали метавшихся солдат, валили на землю.

– Куда несешься? Совсем башку потерял?

– Лежать! От мины не убежишь.

– Вон траншея, ползи туда.

Тюльков поймал ухмылку на лице пленного. За месяц перед этим командир полка получил известие о гибели сына, недавно закончившего артиллерийское училище. Лицо подполковника дернулось в непроизвольной гримасе:

– Ты чему радуешься, фриц?

– Я не Фриц. Меня зовут Дитрих.

Это стало последней каплей.

– Выведите его!

Старшина Николай Шендаков, помощник командира взвода разведки, с ненавистью поглядывающий на пленного, вытолкнул его из блиндажа. Немец вцепился пальцами в дверной косяк.

– Пощадите, господин полковник!

Старшина, потерявший в этой войне половину родни, не раз видевший, как сгорают заживо в боях самоходчики, пинком выбросил наружу молодого нациста Дитриха.

– Поздно пощады просить! По нашим до последнего из своего пулемета садил. Вон, от пороха вся морда закопченная. Старался, гаденыш.

Оттащив шагов на десять, дважды выстрелил из пистолета. Спасаясь от мин, вернулся в блиндаж и закурил. Руки старшины тряслись. Он воевал в самоходно-артиллерийском полку давно, но расстреливать пленных не приходилось.

Через какое-то время к минометам прибавились гаубицы, которые сосредоточили огонь на левом фланге. Затем началась контратака. Короткими перебежками немцы стремились вклиниться в оборону именно на левом фланге.