Мадам Пикассо - читать онлайн книгу. Автор: Энн Жирар cтр.№ 77

– О, любовь моя!

Пикассо взял Еву за руку и крепко сжал.

– И я сожалею о том, что случилось в Париже. Я слишком остро отреагировал, когда ты заговорила о своей смерти. Знаю, что напугал тебя, хотя перед этим сделал тебе предложение. Просто я не могу вынести мысли о чем-то дурном, особенно теперь, когда мы, наконец, вместе.

– Дурные вещи иногда случаются, Пабло, как бы мы ни старались.

– Со мной они больше не случатся. Ты мой талисман. Когда я сказал об этом Алисе, то ничуть не покривил душой, – убежденно заявил Пикассо. – Смотри, как ты вдохновила меня с бумажными коллажами! Все это благодаря тебе. И мои краски снова стали яркими. Я отказался от коричневых тонов, потому что больше не чувствую их. К тому же заключил гораздо более выгодный контракт с Канвейлером, чем Брак, когда прислушался к твоим советам.

– Но ведь ты настоящий мастер, – сказала она. – Ты должен иметь лучшие контракты.

– Мне нравится ход твоих мыслей, но на самом деле я обязан тебе. Говорю же, ты приносишь мне удачу.

Когда поезд остановился на вокзале, Пикассо сжал колено Евы.

– Помни: независимо от того, что скажет мой отец, в конце концов ты все равно понравишься ему. Просто будь собой.

«Что за ужасный это человек, – подумала Ева. – Эгоистичный и самоуверенный художник, которого превзошел гораздо более талантливый сын. Но, по крайней мере, он вырастил гения». Тем не менее в такие моменты она все равно ничего не могла поделать с сердцебиением, и все рациональные доводы разлетались в прах. Нужно вытерпеть и пройти через это, если она хочет выйти замуж за Пикассо.

Они ехали в конном экипаже, а не в автомобиле, поскольку было так холодно, что как только поезд прибыл на вокзал, все свободные такси тут же разобрали. Но внутри было достаточно тепло, и они с наслаждением разглядывали широкий бульвар Рамбла, одну из главных улиц Барселоны.

Ева не представляла, что собой представляла Испания, но Барселона оказалась красивым городом, имевшим гораздо более столичный вид, чем ей казалось. Высокие жилые дома из сливочно-желтого известняка с коваными железными балконами были такими же элегантными, как и в Париже, но обладали неповторимым колоритом. Женщины прогуливались рука об руку, а их лица светились гордостью, невольно привлекавшей внимание.

Когда черный экипаж повернул к морю, здания и городские пейзажи постепенно изменились. Улицы стали узкими. Они въехали в старую часть города. Дома возле гавани были более темными; на некоторых облупилась краска. Между домами были протянуты бельевые веревки, а в тех местах, куда редко заглядывало солнце, на мостовой блестели черно-синие лужицы.

Карета остановилась на углу улицы, где стояло темное кафе со старинной вывеской. Пикассо открыл дверь, вышел наружу и протянул руку Еве, а кучер подал им две большие ковровые сумки.

– Вот и приехали. Осталось еще немного, – он кивком указал на узкую улицу, плотно застроенную многоквартирными домами. – Я два года старался переселить их в более просторное жилье, но мать отказывалась. Она говорит, что повидала достаточно переездов на своем веку, и теперь это ее дом.

Ева была рада видеть горшки с ярко-алой геранью, украшавшие некоторые балконы. Это создавало впечатление настоящей жизни, несмотря на зимний холод. Она слышала плач младенца в одной из квартир, а дальше на улице дети играли в мяч. «Это определенно не похоже на Монпарнас», – подумала она. Но это был мир Пикассо, место его детства, и ей хотелось познакомиться с этой частью его жизни.

Она озабоченно поправила шляпу и юбку.

– Как я выгляжу?

– Просто потрясающе. Но, боюсь, мне придется подождать с более убедительными доказательствами. Моя мать, без сомнения, будет присматривать за нами.

– Кто теперь нервничает? – с улыбкой спросила Ева, когда они взялись за руки и поднялись на крыльцо.

Лола встретила их у парадной двери и проводила в квартиру на втором этаже. Как только брат и сестра обнялись, Ева заметила, что его напряжение заметно спало. У Лолы были большие карие глаза и узкие поджатые губы, а волосы, тронутые ранней сединой на висках, были собраны в элегантный узел. Ева сразу же обратила внимание на их сходство с Пабло. Непринужденность в отношениях Пикассо и его сестры была физически ощутимой, и радостные улыбки озаряли их лица, когда они снова обнялись и обменялись нежными фразами по-испански. Потом Лола повернулась к Еве.

– Bienvenue [64] , Ева, – приветствовала ее Лола с гортанным испанским акцентом. Ее попытка говорить на чужом языке показалась Еве особенно располагающей. – Пожалуйста, чувствуйте себя как дома в нашей семье. Все ждут вас в гостиной.

Пикассо оставил сумки пожилой экономке, которая вышла из соседней комнаты и унесла их. Ева заметила, что он нервно пригладил волосы. Потом они последовали за Лолой через небольшой арочный проем, завешенный покрывалом из зеленого бархата. В квартире сильно пахло камфарой.

Пикассо мельком взглянул на Еву, но даже не попытался к ней прикоснуться.

В маленькой гостиной с узким камином и белой мраморной полкой, обставленной темной тяжеловесной мебелью в стиле итальянского Возрождения, двое сидели на краю обитого бархатом дивана. Рядом с ними в тростниковом инвалидном кресле-каталке восседал тщедушный пожилой мужчина. У него был довольно грозный вид, и Ева моментально поняла, кто это.

Лицо отца Пикассо было вытянутым и осунувшимся, седая борода и глубоко запавшие голубые газа, затянутые мутной поволокой, еще более усиливали его отчасти трагический образ. Он был серьезен, когда к нему приблизились двое других людей. Дородная седая женщина, которая явно была матерью Пикассо, потянулась к нему; на ее лице было написано обожание. Она привлекла сына к себе и что-то тихо зашептала ему на ухо по-испански со слезами на глазах. Потом она расцеловала его в обе щеки. На какое-то время она задержала его лицо в ладонях, словно желая убедиться, что он и вправду вернулся.

– Madre [65] , это Ева. Мы будем говорить с ней по-французски, потому что она не говорит по-испански, – пояснил Пикассо.

– Сеньора Пикассо, это честь для меня, – сказала Ева и неожиданно поняла, что заикается.

– На самом деле, не Пикассо, – тихо поправил Пабло. – Фамилия моей матери по мужу – Руис. Пикассо – это ее семейное имя, которым я пользуюсь во Франции.

– Простите, я… я не знала.

Ева понимала, что отношения Пабло с отцом были очень сложными, но сейчас она сожалела, что Пикассо заранее не предупредил ее об этих подробностях. Она изо всех сил старалась произвести хорошее впечатление.

– А это мой шурин, Хуан Вилато.

– Доктор Хуан, – с гордостью поправила его мать. – Муж мой дочери – известный хирург.