Человек третьего тысячелетия. Эволюция. Разум. Антропология - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Буровский cтр.№ 55

Люди охотно говорят о «естественном» для человека. Обычно у них получается так, что «естественное» состояние для человека – это то, что было вчера, еще в актуальной памяти.

В. А. Солоухин искренне считал идеалом жизнь своих дедов и отцов, крестьян конца XIX – начала XX века. «Жить несуетливой, размеренной, в ритме календарного года жизнью, есть простую, но здоровую пищу, пить светлую вкусную воду, дышать чистым воздухом, пользоваться огнем от сгорающего дерева, ежедневно физически трудиться…» [60] … все это кажется ему идиллией, потерянным раем, из которого вырвала нас злая цивилизация.

«Как рыба создана жить в воде, а птица создана летать, так человек создан жить среди природы». [61]

Но позвольте! О какой природе речь? Ведь не о нетронутых лесах? Крестьянин начала XX века жил в абсолютно искусственной среде, среди созданных человеком полей и лугов. Даже леса и реки он поддерживал в нужном для него, искусственном состоянии. Крестьянин разводил породы домашних животных, которые выведены искусственно, и кормился искусственно выведенными сортами культурных растений. Нигде в природе не растет культурная пшеница; предки полевых растений и плодовых деревьев отличаются от культурных растений не меньше, чем кабан – от домашней свиньи. И не меньше, чем Алексей Солоухин, отец писателя, – от неандертальца или питекантропа!

И почему «естественно» пахать землю на лошади, а не возделывать ее мотыгой?

При возделывании мотыгой невозможно крестьянствовать в средней полосе России? Так, может, там и жить не естественно… Естественно – на Переднем Востоке, и то не везде…

Да, мы живем в более искусственной среде, чем жили крестьяне. Но речь идет именно о степени искусственности, а совершенно не о том, что вот, был «естественный» человек, а мы нагло сделали его противоестественным, «искусственным».

Всё пугают появлением искусственного существа, искусственного человека… А мы сами всю свою историю – искусственные существа. Со времен, когда и человека на земле еще не было.

Человек современного биологического вида, Homo sapiens – продукт долгого искусственного развития. Развития производства, архитектуры, культуры, техники, общественной жизни. Вся «вторая природа» создана разумом – следовательно, искусственна.

По сравнению с неандертальцем Homo sapiens был самым натуральным киборгом – сочетанием природных и искусственных элементов.

Точно так же киборгами становились все люди, вышедшие на новый уровень развития цивилизации: живущие в домах, пашущие землю, плавящие металлы, живущие в городах, знающие грамоту…

Мы сами себе кажемся порой киборгами потому, что в нас больше искусственного, чем в предках – порой в совсем еще недавних предках, два-три поколения назад. Больше и в том смысле, что все больше придуманного, специально внедренного, не природного. И в смысле – больше техногенного.

Мы становимся все более искусственными сразу по нескольким направлениям:

1. Идет все более жесткий отбор биогенных существ.

Полагается считать, что мы больше не подвергаемся естественному отбору. Это верно в том смысле, что нас больше не отбирает природа на способность жить в природных же ландшафтах, вести образ жизни крупных хищных животных.

Но мы подвергаемся жесточайшему искусственному отбору. По этому поводу могут быть разные мнения, но я лично считаю: искусственный отбор современного человека более жесток, более беспощаден, чем любой естественный отбор.

Это и отбор на способность жить в условиях загрязнения. И отбор на способность жить все более интенсивно, все больше и больше работать. И отбор на способность подчиняться общественной дисциплине. И отбор на умение работать с информацией: с книгой, с газетой, с компьютером.

2. Наше биогенная сущность все больше зависит от искусственных, разумных, а то и от химических влияний.

Современный человек может обойтись и без физических нагрузок… Если он разумный и хочет жить долго и счастливо, он обязательно создаст себе некоторую толику нагрузок: хотя бы физзарядку по утрам, умывание холодной водой и гантели.

Если человек еще разумнее, он будет ездить на велосипеде, кататься на лыжах, плавать, пойдет в секцию у-шу или цигуна… словом, он найдет для себя систему оздоровления, способ самого себя тренировать и закаливать.

Состояние его биогенной («естественной») плоти прямо зависит от этих совершенно искусственных, и к тому же нисколько не нужных для выживания упражнений и нагрузок.

Так же точно зависит человек от возможности лечиться (классическое «отлежаться»), от лекарств и от веществ, которых я бы назвал «химическими костылями». В среднем и пожилом возрасте от них зависит не только здоровье, а само бытие человека.

Все это признаки искусственного, хотя и биогенного, существа.

3. Все более искусственно наше тело.

Сам факт нашего бытия – следствие искусственно созданных условий жизни. Поскольку этим условиям обязаны бытием не только мы сами, но наши отцы и деды, даже прадеды, то все мы – обладатели трижды и четырежды искусственного бытия.

К тому же тело большинства из нас не только биогенно, но и техногенно. В конце концов, и фарфоровый зуб, и даже пломба в зубе – это техногенное включение в наше биогенное тело.

Недавно я ухитрился сломать искусственную челюсть… прошу дантиста сделать мне «запаску» – второй, запасной протез.

– Нельзя! Если я его сделаю и он пролежит у вас в ящике стола, вы потом его не оденете…

Значит, техногенная деталь моего организма – глубоко естественна и изменяется вместе с другими, биогенными частями моего тела. Печатно сознаюсь: я киборг; часть моего тела техногенна, и иметь от меня детей – значит заводить их от киборга. Впрочем, у дам тоже ведь сплошные пломбы в зубах… И очки, либо контактные линзы. Не говоря о таких деталях, как макияж, крашеные волосы, краска на подпиленных и надставленных ногтях. Они еще большие киборги, чем мы, наши милые дамы.

Чем это отличается от луженых глоток XIX века, нынешних металлических штырей в соединенных костях, титановых суставов или тех же вставных челюстей? Конечно, ничем, разница только в масштабе явления. В наши дни и не найти человека без пломбы в зубе или без челюстного протеза.