Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914-1917). 1917 год. Распад - читать онлайн книгу. Автор: Олег Айрапетов cтр.№ 9

Не стоит недооценивать силу мифов, создаваемых этим воображением. Умело дирижируемая организация общественного мнения приводила к тому, что против слухов решительно ничего не помогало. 2 (15) декабря 1916 г. новый министр иностранных дел России Н. Н. Покровский в ответ на германское предложение приступить к переговорам о мире выступил в Думе с довольно односложным заявлением относительно готовности России довести войну до победного конца. Перечислив все, сделанное Берлином и Веной для начала войны, и нарушения международного права, допущенные в русской Польше20, министр закончил свою речь, следующими словами: «И русское правительство отвергает с негодованием мысль о самой возможности ныне прервать борьбу и дать тем Германии возможность воспользоваться последним случаем подчинить Европу своей гегемонии. Все уже принесенные жертвы были бы уничтожены преждевременным заключением мира с врагом, силы которого подорваны, но не обезврежены, и который ищет передышки под обманным лозунгом прочного мира. В этом неколебимом решении Россия находится в полнейшем единодушии со всеми своими доблестными союзниками. Все мы одинаково проникнуты жизненною для нас необходимостью довести войну до победного конца и не дадим остановить нас на этом пути никаким уловкам наших врагов»21.

Дума неоднократно прерывала выступление министра аплодисментами и так же единодушно приняла следующую формулу перехода к делам, озвученную С. И. Шидловским 1-м: «Выслушав заявление министра иностранных дел, Государственная дума единодушно присоединяется к решительному отказу союзных правительств вести какие бы то ни было переговоры о мире в настоящих условиях и со своей стороны полагает, что германское предложение мира является лишь доказательством ослабления наших противников и лицемерным шагом, рассчитанным не на практический успех, а на сложение с себя ответственности за начало войны и за ее ведение перед общественным мнением Германии, что преждевременный мир был бы только коротким перемирием и повлек бы за собою опасность новой войны и новых тяжелых жертв со стороны населения и что прочный мир возможен только после решительной победы над военным могуществом наших врагов и после окончательного отказа Германии от тех стремлений, которые сделали ее виновницей мировой борьбы и всех сопровождающих ее ужасов»22.

12 (25) декабря Покровский дал пространное интервью журналистам ведущих русских газет, в котором подтвердил положения своей речи в Думе и заявил, что предложения мира со стороны Германии отвергнуты23. В частности, он заявил: «Курс внешней политики останется прежний. Никакие перемены в личном составе правительства не вносят ни изменений, ни колебаний в раз назначенное направление, по коему идет Россия согласно предначертаниям державного своего Вождя»24. Что касается императора, то в приказе по армии и флоту от 12 (25) декабря 1916 г. он также подтвердил курс на войну до победного конца, призвав воинов: «Будем же непоколебимы в уверенности в нашей победе, и Всевышний благословит наши знамена, покроет их вновь неувядаемой славой и дарует нам мир, достойный наших геройских подвигов, славные войска Мои, мир, за который грядущие поколения будут благословлять вашу священную для них память»25.

Чтобы успокоить союзников после смерти одного из старейших русских дипломатов, посла в Англии графа А. К. Бенкендорфа, 12 (25) января 1917 г. на этот пост был назначен Сазонов26. 15 (28) января он встретился с представителями прессы и изложил свои взгляды на основные принципы политики России. Сазонов считал необходимым работать над продолжением русско-британского союза и в послевоенный период. Новый посол в Лондоне приветствовал призыв президента США В. Вильсона к миру, но не поддержал предложение возврата к довоенным реалиям: «Возвращение к положению вещей, существовавших до войны, представляется немыслимым. Необходимы изменения в ущерб одной и пользу другой, и это должно явиться результатом победы одной из сторон. Для того чтобы можно было мечтать о возвращении к прошлому, надо было бы сказать, что нынешняя война является дурным сном, но кто же решится произнести это слово после того, чему мы были свидетелями за последние 30 месяцев»27.

К этому остается лишь добавить, что, призывая воздерживаться от точных сроков окончания войны, Сазонов был уверен в неизбежности победы союзников и в правильности выбранного ими способа сокрушения своего основного врага: «Весьма вероятно, что в эту войну не Иена и не Седан приведут Европу к миру и что для победы держав согласия в настоящей войне немалую роль сыграет внутреннее положение воюющих держав. Симптомы экономического истощения Германии налицо»28. Публичные заявления представителей власти были достаточно решительны, и, во всяком случае, однозначны. Тем не менее все они явно не пересиливали шепота либеральной интриги, заверяющей всех и вся в наличии предательских замыслов о мире в верхах императорской России.

25 января «Kildonan Castle» пришел в порт Романов (Мурманск), и по недавно открытой железной дороге (официально она была открыта 25 ноября (8 декабря) 1916 г.29) представители союзников отправились в Петроград. Это был первый поезд, прошедший по дороге, которая должна была способствовать выходу империи из транспортной блокады. В столицу России миссия прибыла 29 января, и вечером того же дня под председательством Н. Н. Покровского состоялось предварительное собрание конференции30. Ее заседания проходили в Мариинском дворце, а представители союзников были размещены поблизости, в гостинице «Европейская». Некоторые из них в первый же день своего пребывания в северной столице успели дать интервью, «они были полны уверенности в плодотворности предстоящих занятий»31.

На самом деле посланцев (во всяком случае, из Лондона и Парижа) ожидали неприятные известия. Французский и английский послы в начале 1917 г. были настроены весьма пессимистически относительно перспектив политической стабильности в России и состояния русской армии32. Именно в британском посольстве в первый же день своего пребывания в Петрограде к своему ужасу Милнер узнал о том, что неприязнь к императорской семье зашла так далеко, что возможность их убийства открыто обсуждается среди «ведущих русских кругов»33. Генерал Кастельно, получивший приблизительно такую же информацию от посла своей страны в России М. Палеолога, сразу же заявил о том, что правительство Франции желало бы получить от Николая II гарантии относительно послевоенной судьбы прирейнских провинций34.

18 (31) января все члены союзнических делегаций получили аудиенцию у Николая II35. Утром они отправились в Царское Село, где в 9:30 были представлены императору. Переговорив сначала с послами союзных держав, он вышел к членам делегаций для краткой беседы с ними36. В 13:30 они вернулись в город, и уже в 14:00 Вильсон встретился с прибывшим из Могилева В. И. Гурко. Василий Иосифович собирался выехать раньше, под Новый год, но специально задержался для того, чтобы его прибытие в столицу не было связано с убийством Распутина. В Петроград он приехал только 5 (18) января 1917 г.37 Во время встречи, продолжавшейся почти два часа,

Гурко изложил пожелания русского командования по военным поставкам. Он просил 4000 75-мм орудий, 100 6-дюймовых полевых гаубиц (вместо первоначальной цифры в 600), 200 9,2-дюймовых (вместо 30–40). «Они очень тяжелые, господа», – суммировал свои впечатления от разговора Вильсон38. Это были весьма существенные цифры.