Тайна моего двойника - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Гармаш-Роффе cтр.№ 83

– Мне хорошо, когда ты рядом, – проговорил он и снова закрыл глаза.

Мы притормозили у длинной, как колбаса, пятиэтажки. Попросив таксиста нас подождать, мы вошли в убогий обшарпанный подъезд, воняющий мочой. Я снова покосилась на Джонатана. Он то ли не обратил внимания – хотя это было бы затруднительно, учитывая запах! – то ли не подал виду. Наверное, это и называется корректность…

Искомая дверь обнаружилась сразу же, на первом этаже. Дверь нам открыла молодая миловидная женщина в переднике. Вслед за ней по тесному коридорчику полз на четвереньках годовалый малыш, глядя любопытными глазенками на нас.

– Добрый день. Елена Петровна Куркина здесь живет?

– Елена Петровна?.. А вы кто?

– Я… О, это целая история! – Я решила не менять версию, которую уже использовала в роддоме, только теперь я говорила без акцента. – Я ее крестница.

– Кто?!

– Крестница. Когда я родилась в роддоме, где Елена Петровна работала, она помогла моей маме меня окрестить.

– Никогда не слышала подобных историй!

Молодая женщина осмотрела нас подозрительно. На Джонатане ее взгляд задержался, и на несколько мгновений в нем вспыхнул чисто женский интерес. Она непроизвольно поправила волосы и сразу же, как бы спохватившись, отвела глаза.

– Простите, а вы ее дочь? – решила я перехватить инициативу.

– Невестка…

– Может, она вам просто не рассказывала? В те времена все это тщательно скрывалось, а теперь она могла просто и забыть эту историю… Но я, когда узнала, что у меня есть крестная, я сразу захотела с ней встретиться…

Женщина покачала головой. «Надо же!» – пробормотала она и наклонилась, чтобы удержать малыша, который собрался выползти на лестничную площадку.

– Иди, иди в комнату, Игорек, здесь холодно!

«Игорек». Я тоже звала Игоря так. Так нежно: «Игорек». И мой Игорек помог убийце меня найти…

– Так что, – очнулась я, – мы можем с ней поговорить?

– Елена Петровна умерла.

Я так удивилась, словно акушерка Куркина обязана быть бессмертной. Я предполагала, что она могла выйти на пенсию, могла переехать, – но не умереть.

На мое растерянное лицо смотрели двое: глаза Джонатана пытались уловить и понять содержание нашего разговора – было условлено, что он не открывает свой английский рот, а я перевожу ему все потом; в глазах женщины мелькнуло сочувствие.

– Пройдете, может? А то холод в квартиру идет.

– Спасибо.

Мы вошли. Квартира пахла молоком и детскими пеленками.

– У меня тут беспорядок, не обращайте внимания, – извинилась хозяйка.

Кажется, пригласив нас из вежливости в дом, она теперь не знала, что с нами делать, и жалела о своем опрометчивом жесте. Это был самый подходящий момент для вопросов, на которые женщина должна охотно откликнуться, чтобы избежать неловкого молчания. Я бросилась в атаку:

– Давно ли Елена Петровна умерла?

– 29 сентября.

– Что же с ней приключилось?

– Попала под машину. Это так ужасно было… Одно хорошо, что она сразу умерла, не мучилась…

Я посмотрела на Джонатана, словно он мог мне подсказать следующий вопрос, вернее, наиболее тактичную форму вопроса. Но он, бедолага, не только не мог мне посоветовать – он и понять ничего не мог, и только серьезно смотрел на меня своими глубокими прозрачными глазами в сумрачных камышах ресниц, чувствуя, что что-то не так.

– Ох… сочувствую вам… – заговорила я, осторожно нащупывая верную интонацию разговора, в котором я надеялась выяснить кое-какие подробности. Конечно, может, у меня просто уже крыша едет от всех этих покушений на нас с Шерил, но наезд машины на акушерку, располагающую важной информацией, мне показался подозрительным.

– Нынче так безобразно в Москве ездят – как хотят! – продолжала я. – Ни правил не соблюдают, ни ГАИ не боятся! Сплошное хулиганство! Его хоть судили, водителя?

– Какое там! Не нашли. Он сбил маму и сразу скрылся.

– И даже свидетелей не было?

– В милиции сказали, что показания свидетелей очень приблизительные, дело вечером было, и в темноте никто точно не разглядел… Так что они закрыли дело.

– Вы, как я понимаю, жена ее сына?

– Ну да, невестка.

– Сын-то, должно быть, горевал очень…

– Горевал. Да и я тоже. Мы с мамой дружно жили. Все вместе, в этой квартире. Она мне с Игорьком помогала…

У нее покраснели глаза.

– Сочувствую, – снова повторила я. – Как жаль, что моя мама мне раньше не рассказала про мое крещение… Я бы тогда успела хоть познакомиться поближе с моей крестной… А вашему мужу сколько лет?

– Тридцать восемь, – удивилась она. – А что?

– Когда я родилась, он был уже взрослым человеком… Может, ему мама рассказывала, как она помогла меня крестить? Нельзя ли нам с ним встретиться?

– Я ему скажу, когда он с работы придет. Вы позвоните нам, я вам сейчас запишу телефон… Вы вообще-то как нас нашли?

– Мне адрес в роддоме дали.

– А-а… А звать вас как?

– Оля.

– Ну что же, Оля, так вы позвоните вечерком, часиков в восемь… А молодого человека как зовут?

Я решила, что ничем не рискую, и произнесла:

– Джонатан.

– Не русский, что ли?

– Англичанин.

– То-то я смотрю, ни слова не говорит… Он не умеет по-русски?

– Нет. Не выучил еще.

– Муж, да? – спросила она, понизив голос и придвинувшись ко мне, кося любопытными глазами на Джонатана.

– Муж, – усмехнулась я, заметив сходство в выражении любопытства между матерью и годовалым сынишкой. – А вас как зовут?

– Людмила. Или Люда, как хотите.

– Спасибо вам, Людмила. Я позвоню вечером вашему мужу…

– Косте. Константин он.

– Вот и отлично.

Плюхнувшись на сиденье поджидавшего нас такси, я перевела разговор Джонатану.

– Теперь нам надо решить, стоит ли звонить ее сыну Косте. Он теоретически мог слышать от матери мою историю… Но тогда придется ему рассказывать правду.

– Вряд ли он что-нибудь знает, – проговорил Джонатан в ответ. – Иначе бы Кости тоже уже не было в живых… Но я не думаю, что мы чем-то рискуем, если расскажем ему правду. Попробуем.

У нас было три свободных часа до восьми, и мне не хотелось их терять. Но я не имела понятия, что мы можем предпринять за оставшееся время.

– Послушай, – заговорила я, – может, нам попробовать пробраться в архивы роддома? Должны же где-то быть записи о нашем рождении!