Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1915 год. Апогей - читать онлайн книгу. Автор: Олег Айрапетов cтр.№ 11

Н. В. Рузский был категоричен: «Крайне необходимо при этом сохранить целость и полную боеспособность армии как для выполнения этой основной задачи, так и для перехода армии при благоприятной обстановке в наступление одновременно с наступлением войск, сосредотачиваемых на Нареве. Ввиду отхода III корпуса (Вержболовской группы) в район Ковно считаю нужным обратить Ваше внимание на обеспечение правого фланга остальных корпусов армии, сообщение их с Олитою и на обеспечение переправы у этого пункта»166. Итак, главнокомандующий по-прежнему надеялся перейти в контрнаступление силами 12-й армии и подтверждал восточный маршрут 20-го корпуса. Вслед за его приказом пришла телеграмма от генерала М. Д. Бонч-Бруевича, который требовал решительно ускорить движение корпусов и обратить внимание на район Сопоцкина, который должен быть занят до того, как там окажется противник167.

В этом районе, в непосредственной близости от передовых фортов Гродненской крепости, находились ее передовые полевые позиции. Они были подготовлены в самом начале войны, когда здесь отрыли отличные окопы и установили проволочные заграждения на запад. Эти укрепления на Сопоцкинских высотах, откуда открывался прекрасный обзор на выход из лесов, как раз и строились с целью не допустить возможности выхода значительных сил противника из Августовских лесов к Гродно168. Напряжение мог разрядить только своевременный приход значительных подкреплений. Ими могли стать 15-й и 2-й армейские корпуса, которые находились в распоряжении главковерха, но великий князь предпочел оставить их в резерве169. 15-й корпус только удалось восстановить после разгрома в августе 1914 г., его полки состояли из резервистов и поэтому не считались достаточно надежными170.

Оба корпуса были, в конце концов, направлены в 10-ю армию, но они по-прежнему считались находящимися в резерве Ставки, и имелось специальное категорическое запрещение использовать их для каких-либо местных операций171. Распоряжение о начале перевозки 15-го корпуса было отдано 11 февраля. 13 февраля Н. В. Рузский просил Ставку разрешить направить для занятия Сопоцкина одну из его дивизий, на что последовал отказ генерала Ю. Н. Данилова172. В тот же день, 13 февраля, штаб 10-й армии переехал в Гродно. Перед отъездом со старшими офицерами своего штаба в Сувалки прибыл П. И. Булгаков. Во время встречи с командующим он вновь получил категорическое требование двигаться указанным ранее восточным маршрутом на Гродно173. После разговора с Ф. В. Сиверсом с командиром корпуса решил побеседовать А. П. фон Будберг. Начальник штаба армии заявил, что выполнение приказа командующего приведет к неизбежному окружению отступавших. Генерал пошел на весьма необычное и рискованное решение.

«Затем, – вспоминал он, – предупредив Булгакова, что говорил с ним не как начальник штаба армии, а как его соратник и как прежний сослуживец по гвардейской кавалерии, высказал ему, что, по моему ничем не поколебимому убеждению, единственным решением для благополучного выхода его корпуса из создавшегося положения было неисполнение только что отданного ему приказа по армии и движение не на восток – на Сейны, а на юг и юго-восток – на Августов и Липск. Я напомнил ему, что через несколько часов командовавший армией отправлялся в Гродно и связь с ним временно прерывалась, а в это время всякий командир корпуса получал законное право принять любое решение, вызванное изменившейся обстановкой и признававшееся им необходимым, с последующим затем донесением по команде и с уведомлением соседних корпусов. Я объяснил ему по карте, что предлагавшееся мной законное самоуправство в изменении направления отхода его корпуса никоим образом не нарушало интересов всей армии в направлении на восток, так как там наших войск не было, а могли быть только немцы, а что касалось захвата чужих дорог, связанного с отходом на юг и юго-восток, то имелась прямая телеграфная связь с генералом Радкевичем, объединявшим командование XXVI и III Сибирским корпусами, а потому и представлялась полная возможность немедленно же сговориться с ним о распределении путей, каковых имелось вполне достаточно для движения в южном направлении всех трех корпусов и для последующего затем их перехода на левый берег Бобра. В случае принятия такого решения являлось крайне необходимым освободиться от излишков артиллерии и обозов, которые должны были только замедлить движение части корпуса по лесным дорогам, находившимся в это время в отчаянно скверном состоянии; по моему мнению, для этого надлежало немедленно же отправить всю лишнюю артиллерию по отличному широкому шоссе на Августов и Липск, в данное время совершенно свободному, вести ее во взводных колоннах переменными аллюрами, в прикрытие ей дать пехотные части с пулеметами, посаженные в обозные двуколки, беспощадно освобожденные от всякого груза»174.

П. И. Булгаков и его спутники были поражены услышанным до такой степени, что оставили А. П. фон Будберга, не промолвив ни слова. Дальнейшие их действия указывали на то, что они предпочли выполнить приказ командующего, загонявший их в ловушку. Правда, командир корпуса попытался осуществить совет относительно части артиллерии и обозов, что было решительно пресечено приказом Ф. В. Сиверса, подтвердившего свои распоряжения относительно маршрута движения и задержавшего войска в Сувалках175. Позже П. И. Булгаков, очевидно под влиянием разговора с А. П. фон Будбергом, обратился к командующему армией с просьбой разрешить отход на Августов. Тот, в свою очередь, обсудил это предложение со старшими офицерами штаба. Они энергично поддержали точку зрения Ф. В. Сиверса, протесты начальника штаба были проигнорированы. В результате А. П. фон Будберг покинул совещание, заявив, что не подпишет приказ, выполнение которого обрекает 20-й корпус на гибель176.

Командующий армией не нашел в себе силы нарушить указания главнокомандующего фронтом. Генерал Н. В. Рузский по-прежнему требовал от 10-й армии стойкой обороны и удержания занятых территорий. В три часа ночи 1 (14 февраля) штаб П. И. Булгакова получил телеграмму от Ф. В. Сиверса: «Ваше предложение об отходе к Августову совершенно невозможно по числу и направлению путей для всех корпусов. Передвижение Вашего корпуса на Августов повлечет раньше всего пересечение путей отступления и создаст задержание отхода, а между тем при создавшейся обстановке главное, что нужно, – это сохранить свободу отхода на тыловые позиции у Сопоцкина, Липска и Штабина. Задача Ваша состоит в задержании у Сувалок сил противника, наступающих с запада и севера, и в обеспечении правого фланга других корпусов. Если выяснится, что эти силы незначительны, то оставить против них небольшой заслон, и в зависимости от результата боев у Августова Вам можно будет двинуться против той группы противника, которая обнаружена в движении от Кальварии в направлении на юго-восток»177. Это был уже совершенно невыполнимый приказ.

В три часа дня 31 января (13 февраля) передовые отряды 42-й германской пехотной дивизии заняли Сейны, в тот же день противник овладел и Кальварией. Точной информации о количестве немецких сил в этих городах в штабе армии не имелось, но ясно было одно: указанный корпусу восточный маршрут в направлении на Неман уже перерезан178. Не зная еще подробностей положения у Сейн, но понимая гибельность этого пути, начальник штаба армии отправил П. И. Булгакову телеграмму: «Полагаю, что при создавшейся обстановке у Сейны Вам надо отходить на Августов, бросив немедленно части за 28-й дивизией. Решение всей операции – в боях у Райгрода, где надо разбить немцев во что бы то ни стало. Иного исхода нет. На север надо выставить заслоном 27-ю дивизию, частью 29-ю, при сильной артиллерии и разбить немцев. Условьтесь с Радкевичем»179. В ночь с 13 на 14 февраля 3-й Сибирский армейский корпус оставил Лык. 14 февраля туда вошли немцы, а вслед за своими войсками в город въехал кайзер. Его приезд обычно старались приурочить к заключительной фазе важной операции. И если разгрома и окружения левого фланга русской 10-й армии не получилось, угроза в отношении центра оставалась крайне серьезной180.