День народного единства. Преодоление смуты - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Шамбаров cтр.№ 62

А в обращениях к царю, оказывается, существовали не одна, а три общеупотребительные формы. И холопями себя именовали отнюдь не все, а только служилые! От стрельца до боярина. Священнослужители писали царю «мы, богомольцы твои». А простонародье, крестьяне и посадские, — «мы, сироты твои». Выходит, это не было самоуничижением, а выражало реальные отношения между монархом и данной общественной группой! Те, кто находился на службе, и впрямь выступали в отношении государя лично несвободными — он их мог послать сегодня туда, завтра сюда, дать какой-то приказ. А по форме обращения духовных лиц видно, что и царь им обязан помогать, — они же поддерживают его своими молитвами. А обращение «сироты» указывает, что к простонародью монарх стоит «вместо отца», правомочного строго наказать за ослушание, но и обязанного заботиться о своих чадах.

Но вернемся к структуре государства. Когда надобности в созыве Земских соборов не возникало, государь правил тоже не единолично. Он постоянно поддерживал контакты с Церковью — патриархом и освященным собором. И все вопросы обсуждал с Боярской думой, которая являлась законосовещательным органом. Формула любого указа звучала так «Царь повелел, и бояре приговорили». А в отличие, скажем, от британской палаты лордов, где это звание обеспечивалось только происхождением, вне зависимости от личных качеств, на Руси боярство приобреталось вовсе не автоматически. Это был чин, а не титул.

Отпрыск знатного рода начинал службу в 15 лет в стряпчих (от слова «стряпать» — «делать»). Их было при дворе 800–900. Они несли охрану, выполняли обязанности младших придворных и различные поручения. Меняясь — полгода проводили во дворце, а полгода в своих поместьях. Достойных производили в стольники. Их было около 200. Стольники — потому что прислуживали при царском столе во время парадных приемов. Но они получали и назначения на военные, дипломатические, административные посты. И если заслужили, производились в окольничие, которые были «около» царя, составляли его ближайшую свиту. Они уже входили в Боярскую думу. А следующей служебной ступенью было пожалование боярства. Представители 16 самых знатных родов имели право стать боярами, минуя чин окольничего. Но только право! Производство было персональным. Флетчер писал: «Что касается общественных и правительственных должностей в государстве, то здесь нет ни одного наследственного звания, как бы ни было оно высоко или низко».

Разумеется, кого-то производили не по деловым качествам, а из уважения к роду и т. п. Но в бояре выдвигались за особые заслуги и лица, не принадлежащие к аристократической верхушке. А кроме того, в состав Думы входили думные дворяне и думные дьяки — из мелких помещиков и простонародья. Такие чины достигались только персональными талантами и заслугами. И в целом состав Думы поддерживался вполне работоспособным. Например, в середине XVII в. в нее входили 29 бояр (5 не из знати), 24 окольничих, 6 думных дворян и 4 думных дьяка. И, конечно, они далеко не бездельничали. Кроме участия в заседаниях, их назначали на руководящие посты в армии, администрации, начальниками приказов.

Приказы были органами исполнительной власти, примерно соответствовали нашему понятию «министерства и ведомства». Разные исследователи их насчитывают от 30 до 50 — потому что количество и структура приказов не являлись чем-то раз и навсегда определенным. И ранг был различным. Допустим, Посольский приказ ведал вопросами всей внешней политики. А были и областные приказы, занимавшиеся делами тех или иных территорий. Или Ловчий приказ, ведавший организацией царской охоты. Они создавались исторически, по мере возникновения каких-то нужд и отраслей. Так, в военных делах основным являлся Разрядный приказ, отвечавший за общие вопросы формирования армии. Но существовали еще Стрелецкий и Пушкарский приказы, занимавшиеся организацией, вооружением и содержанием соответствующих родов войск. Часто по нескольку «близких» приказов объединялись под единым руководством. Однако штаты этих учреждений были минимальными: 2–3 дьяка (старшие чиновники), несколько подьячих (их помощников) и писцов. Весь центральный «бюрократический аппарат» насчитывал 600– 1000 человек. И ничего, справлялись!

О служилых сословиях уже говорилось — это были дворяне, дети боярские, стрельцы, пушкари, казаки. Дворяне делились на московских и городовых. В столице находились и «жильцы»: от дворян разных городов отряжалось по 10–20 человек поочередно, они жили в столице 3 года, а потом сменялись. Московские дворяне считались выше городовых (они происходили от дружинников московских князей, а те — от воинов удельных). Жильцы по размерам окладов и социальному статусу тоже шли впереди провинциального дворянства, но у них и обязанностей было больше. От московских дворян и жильцов требовалось участвовать в разных парадных мероприятиях, а значит, одежду и коней иметь подходящих. Они выполняли различные поручения правительства и находились под рукой в качестве «сил быстрого развертывания», которые можно по приказу поднять и бросить, куда требуется. Остальные дворяне и дети боярские зиму проводили в поместьях, а летом примерно половина оставалась дома, а другие выдвигались к границам. Особенно на беспокойный южный рубеж. Каждое лето здесь собиралось войско в 20 тыс. человек, а при получении информации о массированных набегах это число увеличивалось.

В административном отношении Россия делилась на уезды и волости. В уезды назначались воеводы. Они были персональными представителями Москвы и обладали военной и судебной властью, им подчинялись волостные тиуны. Но представление о том, будто отправка воеводы «на кормление» (некомпетентные историки обычно придираются к термину) отдавала город в полное его распоряжение, далеко от истины. «Кормление» означало дополнительный заработок за службу, но существовали особые «доходные списки», четко определявшие, какие именно «кормы», подарки на праздники и пошлины с судебных дел он мог получать. Если же прихватывал лишку, население имело право вчинить ему по суду иск и потребовать возмещения «за неправды». А царь в таких случаях назначал расследование и чаще всего принимал сторону жителей. Все воеводы, тиуны и прочие администраторы занимали должность 2–3 года, после чего обязаны были дать отчет. Иностранцев поражало, что «здесь нет ни одного, кто бы имел судебную должность или власть, переходящую по наследству или основанную на грамоте», т. е. дарованную в качестве привилегии (Флетчер).

А кроме назначенного воеводы, в уездах существовали выборные власти. Из числа местных служилых всеми гражданами избирался губной староста — он соответствовал английскому шерифу и занимался расследованием уголовных дел. «Всем миром», как посадскими, так и крестьянами уезда, избирался и земский староста. У каждого из этих начальников были свои служащие, подьячие и писари, свои канцелярии: у воеводы — съезжая изба, у старост — губная изба и земская изба. В помощь земскому старосте «мир» избирал земских приставов, окладчиков-целовальников (отвечавших за какое-то дело и принесших присягу с целованием креста). После выборов составлялся «ряд» — протокол с подписями избирателей и пунктами, оговаривающими взаимные обязательства должностных лиц и «мира». Земская изба ведала всем местным хозяйством, разверсткой земли, раскладкой податей, здесь собирались выборные и принимались решения по тем или иным насущным проблемам. А если для этого полномочий не хватало, созывался «мир» для всеобщего обсуждения и «приговора».