Китайская империя. От Сына Неба до Мао Цзэдуна - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Дельнов cтр.№ 136

Восстанавливалась и Красная армия. В ведении партизанской борьбы ей не было равных, а это привлекало и отряды крестьянской самообороны, и попавших в окружение солдат и офицеров гоминьдановской армии, желавших действовать самостоятельными подразделениями, и членов тайных обществ. Довольно успешно проходила мобилизация сельской молодежи: велико было ее желание встать на защиту своих семейств и своих деревень от японских оккупантов. Большое значение имело то, что КПК в эти годы проводила весьма умеренную аграрную политику – в духе единого фронта. Прежняя опора на социальные низы китайской деревни была пока отставлена. В апреле 1945 г. в советских районах насчитывалось 910 тыс. бойцов регулярных частей Красной армии и свыше 2 млн. ополченцев. Но ощущалась большая нехватка оружия. Американская военная помощь адресовалась Гоминьдану, советское правительство, следуя заключенным договорам, тоже направляло ему основную часть вооружений.

КПК не стала возвращаться к единовластию в вопросах местного управления. Проводился принцип «трех третей» – одна треть мест в советах доставалась коммунистам, а две трети – «представителям прогрессивных и промежуточных сил». Постановления, принимаемые органами власти, действующими на советских территориях, увязывались с законами, изданными правительством Чан Кайши.

Но неизбежны были и левацкие срывы. Мао Цзэдун и его сторонники уже в силу своей идейной ориентации, не говоря уж о складе характера и силе привычки, не могли последовательно пребывать в русле «вынужденных уступок Гоминьдану», как называли они социально умеренную политику. Нередки были и злоупотребления, чинимые членами органов местной власти – преимущественно по корыстным мотивам, но под прикрытием революционной фразы. Случалось, что руководители разных уровней, не исключая и партийных работников, старались присвоить себе лучшие земли, лучший скот, лучший инвентарь.

Что касается вооруженной борьбы, то Мао Цзэдун так определил ее стратегическую направленность: «10 % усилий – на борьбу с японскими захватчиками, 20 % – на защиту от Гоминьдана, 70 % – на сохранение своего потенциала». Конечно, жизнь вносила коррективы в подобные установки, и кулаки у красных бойцов чесались на интервентов не меньше, чем у гоминьдановских. Но повторимся: и руководство КПК, и руководство Гоминьдана считали, что главная борьба начнется после того, как союзные державы проделают основную работу по разгрому Японии.

Делая «вынужденные уступки Гоминьдану» в социальной политике, проводимой в советских районах, при руководстве партийной жизнью Мао Цзэдун вовсе не собирался умерять свой пыл и свои амбиции.

В партии сложилась кадровая ситуация, когда 75 % ее членов были неграмотны, а соответственно средний осознанный идейно-политический уровень (а не «сознательность») очень невысок. Поэтому возросли роль образованной партийной верхушки, ее авторитет – и ее отрыв от общей партийной массы. Обстановка, благоприятная для формирования психологии вождизма.

Еще в ноябре 1938 г. на расширенном пленуме ЦК КПК до китайских коммунистов было доведено мнение И. В. Сталина и Георгия Димитрова, что они считают Мао Цзэдуна вождем КПК. В соответствии с реалиями, установившимися в международном коммунистическом движении, это была непререкаемая санкция свыше. На этом же пленуме по инициативе Мао Цзэдуна была подчеркнута необходимость творческой переработки марксизма применительно к китайским условиям – вождь КПК решил встать в ряд великих теоретиков бессмертного учения.

Разрабатывая свой вариант марксистско-ленинской теории, он брал из нее то, что было, с одной стороны, созвучно китайской традиции и давним утопическим чаяниям народных движений, а с другой – то, что являлось наиболее приемлемым для мировоззрения, складывающегося у партийцев при казарменном «яньаньском образе жизни». Мировоззрения упрощенного, полного революционной героики, жажды действия – и настороженного.

Националистическую основу взглядов Мао можно проиллюстрировать выдержкой из выступления одного из ближайших сподвижников и толкователей его учения Чэнь Бода: «Социализм – это самая прекрасная мечта, волновавшая людей в Китае на протяжении нескольких тысячелетий. Мо-цзы называл эту мечту «всеобщей любовью», в «Ли-юнь» она именуется «великой гармонией». Идеал «великой гармонии» – идеал социализма и коммунизма – не является для нашей партии привнесенным извне, это внутренняя историческая потребность нашего народа, это – конечная цель нашей партии, и никто, кроме корыстолюбцев, не может отрицать этого… Диалектика истории такова: сначала Восток шел впереди и развитие цивилизации шло с Востока на Запад; затем Запад стал передовым… Однако Восток снова воспрянул… Восток стал передовым… Решающей силой этого Востока является Китай».

Чтобы китайская революция, международно признанным лидером которой он теперь стал, не выглядела незрелой, Мао Цзэдун уверенно постулировал, что в Китае, с его специфическими жизненными условиями и специфической историей, роль крестьянства в революционном процессе важнее, чем роль рабочего класса, а потому оно и должно стать главной движущей силой революции. А во главе мирового революционного процесса Мао Цзэдуну уже тогда виделась КПК. Когда в тяжелейшие для Советского Союза дни начала фашистской агрессии летом 1941 г. советское руководство обратилось к нему с просьбой развернуть активные боевые действия против японских войск, чтобы уменьшить вероятность нападения Японии на СССР, Мао ответил обещанием сделать все возможное и заверениями о полной поддержке борьбы советского народа. На деле же не было предпринято ничего (хотя в случае поражения Советского Союза почти наверняка не уцелела бы и КПК).

Для нужд текущего общекитайского политического момента и ближайшей перспективы, для того, чтобы КПК могла занять ведущие позиции в едином фронте, партийными идеологами под руководством Мао Цзэдуна была разработана концепция «новой демократии», в которой немалую роль играли основополагающие воззрения Сунь Ятсена. Как первоочередная в ней ставилась задача национального освобождения. Аграрная реформа объявлялась необходимой не для уравнительного перераспределения земли, а для устранения «феодальных пережитков» – т. е. крупного землевладения не занятых производительным сельским трудом собственников. Говорилось о поощрении предпринимательства и рыночных отношений. Наряду с защитой отечественного производителя ставилась задача создания условий для привлечения иностранного капитала. Предлагалось национализировать бюрократическую частную собственность, процветавшую при гоминьдановском правлении, и сделать ее основой государственного сектора и всей экономики. Хотя в концепции применялись понятия марксистской классовой теории, но ставилась задача взаимовыгодного сотрудничества труда и капитала.

Все это вполне соответствовало суньятсеновскому принципу «народного благоденствия». Но что особенно выигрышно звучало для различных течений единого фронта на фоне гоминьдановских реалий – «новая демократия» предусматривала развитие многопартийной системы. При этом яньаньские идеологи выражали уверенность, что КПК сможет стать ведущей политической силой и возглавить другие патриотически настроенные партии и общественные движения.

Но одновременно с работой над этой полной слов о свободном сотрудничестве и плюрализме концепцией, Мао Цзэдун инициировал летом 1941 г. мероприятие по идеологической обработке (чтобы не сказать оболваниванию) партийных активистов и широких партийных масс, в первую очередь тех, что находились в Особом районе. Во время него вырабатывался тот особый, «яньаньский» тип мышления (под стать «яньаньскому» казарменному стилю жизни), который стал господствующим в КПК на несколько последующих десятилетий. Мероприятие получило название «движения за упорядочение стиля в партии» (чжэнфэн).