Триада: Кружение. Врачебница. Детский сад - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Чепкасов cтр.№ 66

– В какой школе? – Хрусть!..

– В семнадцатой.

– Ну ни хрена себе! – выразился Миша. – У тебя там есть Солев?

– Есть. Спокойный такой, светловолосый, давно не стриженый. А что – родственник?

– Брат.

– Да уж, городок у нас маленький, – высказал Степа общую мысль, укладывая дрова решеткой на затухающий костер. – Меня в таких пересечениях всегда интересовал один момент: предопределены они или нет.

– Помнишь, вы с Геной о том же самом говорили в прошлый раз, ну, у костра – помнишь? – скороговоркой протараторила Лена, почему-то взволновавшись.

– Точно, – согласился он, усаживаясь рядом с девушкой. – Еще один виток спиральки: разговор о фатуме у костра, но уже без Гены. Вопрос всё тот же: то ли мы сами ходим по этой спирали, как в лесу кружатся, потому что одна нога короче другой; то ли кто-то нас по ней водит с непонятной целью. А спираль – вот она, налицо. Миш, ты что думаешь по этому поводу?

– Не знаю. Спираль налицо, согласен. Но неприятно думать, что нами манипулируют. А Гена что говорил?

– Говорил, что предопределения нет, но в той области, где время отсутствует, наши будущие поступки уже известны.

– Умно, – произнес Миша, подумав. – И пророчества сбываются, и свобода сохраняется. Но спираль-то откуда берется?

– О спирали мы не говорили. Но если спираль накручена на временную ось, то при исчезновении времени она превратится в круг. Наши два костра превратятся в один, мимо которого мы прошли дважды.

– Прошли, потому что одна нога короче другой или потому что так захотелось поводырю?

– В том-то и дело, Миша, – усмехнулся Степа. – Вот и мысль совершила круг и так ни к чему и не пришла. Я, к примеру, уже три раза миновал верстовой столбик под названием «суицид» и до сих пор жив.

– Степа, не надо!.. – жалобно попросила Лена.

– Да все знают, чего уж там, – нервно отмахнулся тот. – Наглотаюсь таблеток – и звоню в «скорую». И сижу, жду, кто быстрее – таблетки или «скорая». Вены резал – и дверь в ванную не запирал, ждал, что вытащат. Точнее, проверял, вытащат или нет. А то, что крючок отломился, – штука странная, тут уж я не страховался. В следующий раз, наверное, стреляться придется. Никто не знает, у теперешних пистолетов осечки случаются?

– Дурак ты, Степа, – сказал Миша. – Ленку вон до слез довел. Кому ты что докажешь, если у тебя всё-таки получится?

– Да если б я знал, какую теорему доказываю! – с болью воскликнул экспериментатор и, вскочив, стремительно пошел от костра, но, пройдя десяток шагов в ночь, вернулся обратно. – Помните стихотворение Владимира Красно Солнышко о крысах? Ну, его стихи самиздатовские у нас по рукам ходили… Читали?

– Я читала, – проговорила Лена, шмыгнув носом. – Зачем ты, Степа?

– И что там за крысы? – спросил Солев.

– Только Ленка читала? – уточнил суицидник. – Тогда перескажу, всего не помню наизусть. В общем, стихотворение посвящено подопытным крысам, но оно как раз таки о фатуме. Смысл в том, что каждому – свое. Как уж там…

Всё фатально и просто:

Для влюбленных – поэты,

А на столике кто-то —

Для того, кто с ланцетом.

Но на парне, быть может,

Что над столиком гнется,

Ставят опыты тоже —

И ему отольется.

– Красно Солнышко умен, – пробормотал Солев. – Кстати, у меня рассказ как раз об этом. Называется «Испытание», сразу в двух значениях: и тягота, и эксперимент. Некто высший, скажем, Бог (мой герой верит в Бога), посылает ему тяжкое испытание с целью посмотреть на его реакцию. Ну, как мы кололи лягушкам мозги иголочками, а они лапками дрыгали. А герой дрыгать лапками отказывается. Что будет дальше – пока не знаю.

– Тогда зачем тебе Гена? – спросил Степа. – Какой же он прототип?

– Кое в чем – прототип, – задумчиво пробормотал Миша. – Но в целом – ты прав. Ну его к черту, придумаю! А ты, друг, пиши статью о природе творчества. У тебя получится, серьезно.

– Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось, – молвил альбинос, тускло улыбнувшись. – Напишу, уговорил.

– И вообще ты мне очень помог сегодня. Это даже лучше, чем если бы Гена здесь был. Спасибо.

– Чего уж там, – рассмеялся Степа. – В следующий раз, если решу повеситься, тебя позову. Авось тоже в творчестве поможет.

– Я не в том смысле, – смутился Миша.

– Не парься! А вы, девчонки, что раскисли? Никто не умер, все в добром здравии и умеренном подпитии. Ну-ка, пойдемте дружненько светлячков смотреть! Помните, как в тот раз? Вы «Винни Пуха» видели – нашего, про день рождения ослика Иа? Помните, был там грустный-прегрустный ослик, и Пятачок решил подарить ему воздушный шарик, и Пух сказал, что воздушным шариком можно кого угодно утешить. Вот и со светлячками то же самое… Леночка, поднимайся, пойдем, прости дурака! Миш, бери Светку под уздцы и пошли. Шагом – арш!

Светлячков не было, лишь равнодушные звезды сияли – какие-то ненастоящие, будто в планетарии. Степа вспомнил эпизод из далекого детства, связанный с посещением планетария, и подумал, что вот и еще один виток спирали завершился. Но почему именно сейчас, ведь сотни раз с тех пор смотрел на звезды?.. «Нечего голову ломать, – решил он. – Придет время – сама сломается».

Во время воскресной поздней обедни Гена приглядывался, не увидит ли Павла, – но нет, не увидел. «Наверное, он на раннюю ходит, я к этому времени не проснусь, – подумал юноша, идучи из церкви. – Да и что я ему скажу? Что поминаю его в утренних молитвах? Что не забыл тот сон про лодку, крылья и Галилейское море? Об этом говорить неудобно: слишком уж сокровенное; а об остальном – незачем». Подумав так, он решил, что не станет искать встречи с Павлом, – хватит и того, что они ходят одной дорогой. После того, как решение было принято, Гена вдруг увидел Павла, улыбнулся и, не отвлекаясь более, возобновил молитву.

Миновав кладбищенскую ограду и дойдя до первого попутного ларька, Гена присмотрелся к товару, достал деньги, слегка покраснел, но достаточно твердо произнес:

– Пачку «Герцеговины Флор», пожалуйста.

Взяв покупку тремя пальцами, он воровато сунул ее во внутренний карман ветровки. Из другого кармана юноша вытащил мелко исписанный листочек в клеточку, поискал взглядом нужное место, улыбнулся и пробормотал:

– «Герцеговина Флор» или «Беломор». Всё верно.

Проехав на троллейбусе необходимое количество остановок, Гена Валерьев вышел, миновал свой дом и скрылся в подъезде соседнего. Целеустремленно поднимаясь на этаж, он вдруг замер на полушаге и задумался: «А ведь это уже было! Летом я тоже заходил к Куре после церкви, он тогда поставил кассету с богохульным названием и предложил обкуриться… Сейчас чуть-чуть по-другому, но в принципе то же самое!» Гена знал, что такие совпадения не случайны, он неоднократно замечал их в своей жизни и по прошествии некоторого времени они очевидным образом вписывались в одну из категорий: либо бесовское искушение, либо промысел Божий. Но на первых порах всегда было неясно, куда отнести неслучайные, на что-то намекающие события, и они тревожили – совсем как сейчас, когда стоишь на лестнице и не знаешь, подниматься ли выше или вернуться.