Триада: Кружение. Врачебница. Детский сад - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Чепкасов cтр.№ 121

– Что там? – поинтересовался Виктор Семенович.

– Мишина одногруппница звонила. Он в монастыре остался.

– Насовсем? – спросил Женя.

Родители рассмеялись.

– Завтра вернется, – ответила мама. – С ним еще кто-то остался.

– Во дает, путешественник… – пробормотал отец и осторожно улыбнулся, после чего продолжил: – Однако ужин никто не отменял.

– Я сейчас, – спохватилась Софья Петровна и ушла на кухню.

– Устал после церкви? – спросил Виктор Семенович.

– Немножко, – ответил сын.

– Ничего, вот сейчас поедим – и сразу силы прибавится.

– А потом каноны читать?

– А потом каноны… Не боишься исповедоваться?

– Не знаю…

– Не бойся. Я, когда первый раз шел на исповедь, очень боялся. Но у меня грехов было много, воз и маленькая тележка, – вот я и боялся. А ты не бойся.

– Я и не боюсь, – сказал Женя, подумал и добавил: – Просто стыдно. И еще непонятно.

– Всем стыдно исповедоваться, это всегда так. И мне стыдно, и маме стыдно. А непонятно тебе что?

– Непонятно, почему я раньше не исповедовался.

– Тебе же объясняли: до семи лет причащают без исповеди. Помнишь, чей день рождения мы в сентябре отмечали?

– Помню, мой.

– Ну, и что тебе непонятно?

– Я же раньше тоже грешил, до семи лет. Грешил и причащался без исповеди.

– Великий грешник! – иронично воскликнул отец, но была в его восклицании и некая неуверенность. – А вообще, скажи завтра об этом священнику. Если в тех грехах тоже надо исповедоваться, то исповедуйся.

– Я так и хотел.

– Молодец.

Родители читали каноны, передавая молитвослов друг другу: вот мама читает, вот папа, вот опять мама, вот опять папа – а Женя стоял рядом и когда они крестились и кланялись, тоже крестился и кланялся. Наконец, когда папа передавал маме молитвослов, мальчик не выдержал и со слезой в голосе воскликнул:

– Я уже взрослый!

– И что? – строго спросил отец.

– Я умею читать, я тоже хочу!

– Взрослый, а раскричался, как маленький, – строго сказала мать.

– Шестая песнь, – сообщил Виктор Семенович с улыбкой и показал сыну пальцем на шестую песнь. – Не торопись и следи за ударениями, они здесь проставлены.

Дрожа и задыхаясь от волнения, мальчик прочитал шестую песнь покаянного канона и понял, что да, это о нем, о Жене: это он грешник, это его душу могут поймать грозные Ангелы, это ему необходимо прежде смерти покаяться…

На исповедь Женя подошел с тем же чувством, с каким он читал покаянный канон. Он видел свои грехи, их было много, они давили, но он не знал, как начать, и чуть не плакал.

– Что ты? – ласково спросил старенький редкобородый священник, наклоняясь к мальчику и чуть согнув ноги в коленях. – Что ты? Не бойся. Родителей слушаешься?

Женя исповедовался неожиданно долго, так что Виктор Семенович и Софья Петровна несколько раз недоуменно переглядывались. Наконец священник накрыл его голову епитрахилью, прочитал разрешительную молитву и чуть приподнял мальчика, чтобы тот поцеловал крест и Евангелие. Благословив исповедника, батюшка положил ладонь ему на макушку, не удержался и погладил по русым волосам. Женя радостно улыбался сквозь слезы, когда вернулся к родителям.

Солевы причастились, день был солнечный, поздним вечером приехал Миша. Когда Миша приехал, Женя читал вечернее правило по своему собственному молитвослову, который ему купили сегодня. Очень хотелось выбежать к брату, но так делать нельзя, и вообще отвлекаться нельзя, и Женя продолжил молитву. Он слышал, что Миша и мама с папой о чем-то громко говорят, громко и радостно, но нельзя отвлекаться, нельзя, вот мама плачет и смеется, Женя никогда не слышал, чтобы мама одновременно плакала и смеялась, но нельзя, нельзя, нельзя отвлекаться!.. Почитав правило, Женя лег в одежде на постель поверх одеяла и стал ждать брата.

Брат пришел нескоро, но Женя дождался.

– Не спишь? – спросил Миша.

– Не сплю, – ответил Женя. – Хорошо в монастыре?

– Да, хорошо. Я там причастился сегодня.

– Я догадался. Поздравляю.

– Догадливый какой… – пробормотал Миша, удивленно глядя на брата. – Я тебя тоже поздравляю: мне мама сказала. А вот тебе кто сказал?

– Я просто догадался.

– Ладно… – Миша примолк, чувствуя что-то вроде стеснения или робости, и с трудом продолжил: – Мы редко с тобой говорим, брат… А нам нужно с тобой говорить, я только сегодня это понял.

– Давай поговорим, – сказал Женя. – А про что?

– Сложно так сразу… Не знаю… Наверное, про тебя… У тебя ведь со следующей недели каникулы?

– Да, с завтрашнего дня.

– Вот – каникулы! – оживился Миша, словно это ему и хотелось выяснить. – Каникулы – штука хорошая. Осенние – маленькие, а вот летние – целых три месяца. У меня осенних каникул нет: студентам не положено – только зимние и летние. А тебе видишь, как повезло… Рад, что каникулы?

– Не знаю, – ответил Женя, внимательно глядя на брата.

– Как это так: «не знаю»? «Не знаю» – это не ответ! Наверное, в школе очень нравится? Учиться очень нравится? Да?

– Нравится.

– Это хорошо, но каникулы тоже нужны… А про садик ты не вспоминаешь? Про детский сад. Не хочется иногда вернутся туда?

Мальчик чуть вздрогнул и пытливо посмотрел на Мишу.

– Почему ты спросил?

– Не знаю, мы же о тебе говорим, а ты недавно в садик ходил… Вообще-то, нет: я понял, почему спросил. Мы уже говорили о твоем садике, несколько месяцев назад, летом, тоже вечером. Ты тогда еще рассказывал, что под кроватями ползал. И ты меня тогда спросил, помню ли я свой детский сад. Вот почему.

Миша и Женя сидели на Жениной кровати и, нервно дрожа обоюдной дрожью, пристально смотрели друг другу в глаза, словно играли в гляделки.

Женя отвернулся и тихо заплакал, вспомнив свой подкроватный путь, и «крысок» в бассейнишке, и горку с шаровушками…

– Жень, не плачь, – попросил Миша, преодолев горловой спазм. – Хочешь, мы завтра, прямо завтра, сходим в твой садик? Нас пустят, мы всё там посмотрим… Хочешь?

– Нет, – ответил Женя, помолчав, и улыбнулся сквозь слезы. – Это уже не мой садик. Когда он был моим, я причащался без исповеди. Понимаешь?

1998-2008,

Пенза—Ханты-Мансийск—Санкт-Петербург

Началось всё с того, что я занялся вопросом своей родословной. Фамилия у меня редкая, и перевирали ее очень часто, почти всегда. Я даже думал, что некий мой предок, по фамилии Черкасов, писал у буквы «р» слишком короткий хвостик, и так в фамилию закралась ошибка. Но при занятии родословной выяснилось, что Чепкасовых много, что в Ульяновской области есть речка Чепкас и два населенных пункта возле этой речки с производными названиями. Так что версия о «короткохвостом» Черкасове отпала. Попутно выяснилось, что несколько десятков Евгениев Чепкасовых живут на просторах нашей Родины, есть среди них и Владимировичи. Но Владимировичи меня не заинтересовали, речь пойдет не о них, а о том Евгении Чепкасове, который живет в Петербурге и на которого я вышел через группу «Чепкасовы forever» на «Одноклассниках». Прямых родственных связей между нами не прослеживается, и отчество у него другое, и по возрасту он значительно младше меня, но он тоже литературовед (правда, он специализируется на литературе народов Крайнего Севера, а я – на Достоевском). И еще он прозаик. Разумеется, в такой ситуации я не мог не ознакомиться с тем, что пишет мой тезка и однофамилец.