Мой отец нарком Берия - читать онлайн книгу. Автор: Серго Берия cтр.№ 122

В одну из последних встреч мы говорили о его сыне. Дмитрий Федорович сокрушался:

– Как его увлечь техникой? Придумал бы ты ему интересную работу.

Сын Устинова руководил одной из организаций, отпочковавшейся в свое время от нашего КБ. Дмитрий Федорович был крайне недоволен тем, что стиль работы последних десятилетий, утвердившийся в стране, затронул Устинова-младшего.

– Не дело это – в Совмине и ЦК время убивать, – говорил Устинов. – Техникой его надо бы увлечь, делом!

– Есть работа для него, пусть подключается, – предложил я. – Лазерная пушка для танка.

К сожалению, опасения Дмитрия Федоровича оказались не напрасны. Посла смерти отца его сыну пришлось уйти из техники. Так тоже бывает нередко…

Артем Иванович Микоян сам со мной встречаться не мог из-за брата – Анастаса Микояна, но через других людей тоже стремился помочь.

Академик Александр Львович Минц, узнав, что я вынужден защищать кандидатскую диссертацию, не говоря мне ни слова, добился разрешения быть моим оппонентом. Потом настойчиво требовал, чтобы мне вновь присвоили ученую степень доктора наук. С удивлением узнал я и о том, что ряд видных ученых, включая Минца, Расплетина, Берга, обратились в Высшую аттестационную комиссию с просьбой вернуть мне ученую степень, так как лишен я ее был незаконно. Сами мне об этом ничего не сказали. Но, как и следовало ожидать, обращение осталось без ответа.

Когда в свое время в Свердловске я решил экстерном сдать экзамены и получить инженерный диплом – и его ведь после ареста не вернули, – это было воспринято как вызов, но копию диплома об окончании академии мне таки выдали.

Ванников, Махнев, Курчатов, Щелкин, Туполев, Королев, Макеев… Трижды и дважды Герои, академики; Генеральные конструкторы… Любому человеку, связанному с техникой, эти громкие имена говорят о многом. А у меня связаны с этими людьми воспоминания о встречах после Лефортово и Бутырки. И они, и другие ученые и конструкторы поддерживали меня как только могли.

Работая в Свердловске, я не раз замечал: многие люди раскрылись лишь тогда, когда мне было действительно трудно, а при жизни отца оставались в стороне, не желая выглядеть подхалимами.

А были и другие, конечно. Те, кто старался избегать меня, хотя в свое время вели себя совершенно иначе. Да я и сам старался не ставить людей в неудобное положение. Даже работая на Украине, я замечал: давление на меня дистанцирует многих людей. Что поделаешь…

Если не ошибаюсь, лишь один из моих бывших товарищей, работавших со мной еще до ареста, опубликовал воспоминания, после которых я никогда не подам ему руки. В свое время я пригласил его на работу в наше КБ. Мы долго и плодотворно работали. Это был действительно очень талантливый, работоспособный человек. Но когда к власти пришел Хрущев и, по сути, разгромил нашу организацию, расчленив на пять частей, по чьей-то подсказке сверху наш товарищ, никогда не участвовавший до этого в интригах, противопоставил себя коллективу. Новое руководство осталось довольно, и этот конструктор оказался в фаворе. Увы, времена меняются. С приходом очередного руководителя страны высокую должность пришлось сменить.

Член-корреспондент, генерал, Герой Социалистического Труда, умудренный профессиональным и жизненным опытом человек… Я читал небылицы о себе и своих товарищах и думал: зачем?

Не выдержал, набрал номер междугородки:

– Ты ведь, когда писал о всех нас, против правды пошел. Объясни хотя бы, ради чего?

– Понимаешь, – ответил он, – я это раньше написал, меня заставили…

– Меня ведь, сам знаешь, тоже заставляли давать на вас показания, что вы вредители… Не дал ведь. Так что грех ты взял на душу, уж извини за прямоту.

За годы работы, а мне только на испытательных полигонах пришлось в общей сложности несколько лет провести, как правило, встречал замечательных людей. Вспоминаю, скажем, маршала артиллерии Павла Николаевича Кулешова. Из соображений секретности он одно время даже фамилию не свою носил – Сергеев.

Из официальных источников:

Павел Кулешов. Маршал артиллерии.

В годы войны – командир полка гвардейских минометов, знаменитых «катюш», начальник оперативной группы гвардейских минометных частей Северо-Западного, Волховского фронтов. С 1943 года командовал гвардейскими минометными частями Красной Армии.

После войны – начальник ракетного факультета Артиллерийской академии, начальник полигона ПВО, заместитель главкома ПВО по вооружению, начальник Главного ракетно-артиллерийского управления Министерства обороны. Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии.

Познакомились мы на полигоне, когда испытывали зенитные и, совместно с сотрудниками КБ Королева, баллистические ракеты. Помню, Жуков, смеясь, рассказывал, как Никита Сергеевич хотел расформировать в войну гвардейские минометные части и писал об этом Сталину. От Кулешова узнал подробности. В сорок третьем Хрущев, тогда член Военного совета фронта, действительно отправил Сталину свои предложения. Мотивировал тем, что гвардейские минометы – неэффективное средство. Разумеется, пыл генерала Хрущева остудили. Когда стал Первым секретарем, остановить его было некому. Начал закрывать самолетные, артиллерийские КБ и все переводить на ракетное оружие. Воинствующий дилетант! Когда такие люди пытаются вмешиваться в военные дела, это вдвойне страшно.

Забегая вперед, скажу, что столь же недальновидно поступали впоследствии и другие руководители государства. Многие годы наш институт, к примеру, разрабатывал радиоэлектронные комплексы для ПВО, выполнял задачи, связанные с космосом, авиацией, Военно-Морским Флотом. И вот с высоких трибун прозвучало: конверсия. Но что же мы получили в итоге?

Вспомните, что произошло несколько лет назад. Заводы, десятилетиями выпускавшие ракеты, начали выпускать трактора, авиационные предприятия – кастрюли и так далее. Достижения, специализация предприятий в расчет не брались. Все вылилось в очередную кампанию.

Это все, не секрет, пошло от партийных структур, неспособных доводить начатое дело до конца. Вопросы, связанные с конверсией, как следует не продумали, отделались пустыми лозунгами да прожектами. Вот и пострадало дело.

Мы у себя в институте начали с тщательного анализа собственных возможностей, ознакомления с реальными проблемами, стоящими перед народным хозяйством. И точки приложения сил, конечно же, нашлись.

Сколько зерна собирает Украина? Десятки миллионов тонн. А потери при переработке, хранении? По официальным данным, процентов 30. Не дело. Почему же так происходит? Ведь теряем столько, сколько затем приходится закупать за валюту. Нужны специальные агрегаты для обработки зерна. Вполне понятно, что дело для специалистов, всю жизнь занимавшихся, скажем, космическими системами, новое. Тем не менее, с задачей справились. Велосипед изобретать нам здесь не пришлось – с подобной технологией хорошо знакомы и в Америке, и в Западной Европе, а наши разработки созданы на базе военных систем.