Владимир Ленин. На грани возможного - читать онлайн книгу. Автор: Владлен Логинов cтр.№ 151

На съезде Советов Северной области (11–13 октября) большевики составляли 54 %, левые эсеры – 26 %. На II съезде Советов Эстонского края (12–14 октября) большевики – 70 %, левые эсеры – 26 %. На съезде Советов Северного Кавказа (12–15 октября) большевики 29 %, левые эсеры – 29 %. На III областном Съезде Советов Поволжья (15–16 октября) – соответственно 48 % и 19 %. На I Общесибирском съезде Советов (16–24 октября) – 35 и 19 [1048] .

Состав участников заседания 16 октября был достаточно репрезентативен. Петроградскую организацию представляли Г. И. Бокий, М. И. Лацис, С. Н. Равич, И. А. Рахья, Я. Г. Фенигштейн и А. В. Шотман. Петроградскую окружную – С. Ф. Степанов. Военную организацию при ЦК – Н. В. Крыленко. Большевистскую фракцию Петросовета – В. М. Володарский, С. Н. Скалов, а городской думы – М. И. Калинин. Центральный совет профсоюзов – В. В. Шмидт, союз металлистов – А. Г. Шляпников, железнодорожников – И. М. Москвин. Центральный совет фабзавкомов – Н. А. Скрыпник. Если учесть, что Ногин и Сокольников входили в руководство московской и московской областной организаций, а Милютин – саратовской, то станет очевидным, что это заседание вполне выражало общественное мнение партии.

Глеб Бокий, выступивший первым после Свердлова, рассказал о заседании ПК 15 октября. При всем различии положения в разных районах, «настроение круто повернулось в нашу пользу». И если к выступлению призовет не только партия, но и Совет – все выйдут. Володарский подтверждает: «На улицу никто не рвется, но по призыву Совета все явятся». Ольга Равич дополняет: «Некоторые указали, что и по призыву партии».

От Военной организации выступает Крыленко. У них в бюро – «резкое расхождение в оценке настроения». Большинство считает, что у солдат «настроение падает». Поэтому «для выступления нужно, чтобы их что-нибудь решительно задело, а именно: вывод войск… Но меньшинство [бюро] думает, что можно взять на себя инициативу». Представитель петроградской окружной организации Степанов отмечает, что у них, в отличие от рабочих, которые вооружаются и готовятся к выступлению, в некоторых гарнизонах «настроение угнетенное, но большевистское влияние очень сильно».

О настроениях в петроградских профсоюзах информировал Василий Шмидт. В массовых союзах «влияние нашей партии преобладающее». Даже у железнодорожников, где верховодят соглашатели, «питерский и московский узлы ближе к большевикам». У почтовиков и телеграфистов – «низшие служащие по существу большевики, но высшие служащие нет…». Главный сдерживающий фактор – боязнь увольнений и безработицы. Но «все признают, что вне борьбы за власть нет выхода из положения».

Шляпников соглашается, что «настроение и по России у металлистов преобладает большевистское… Но сознания возможности самим организовать производство нет». Вероятно, поэтому слухи о сугубо большевистском выступлении кое-где «вызвали даже панику». От Центрального совета фабзавкомов возражает Николай Скрыпник: «Чувствуется, что руководители не вполне выражают настроение масс; первые более консервативные…» Главное же – «повсюду замечается тяга к практическим результатам; резолюции уже не удовлетворяют».

Ленин предполагал, что после этого обмена мнениями будет обсуждаться вопрос о практических выводах из резолюции ЦК 10 октября. Однако само ее существо поставил под сомнение Владимир Павлович Милютин, предложивший свой контрдоклад «О текущем моменте».

Он соглашался с Лениным, что «лозунг “Вся власть Советам” уже вполне назрел, особенно в провинции, где местами власть фактически в руках Советов». Он соглашался и с тем, что «нужны дела, а не слова» и вопрос о власти «решается не настроениями, не бюллетенями, а организованными силами». Но при всем этом выступление может произойти двояким путем: либо инициативу проявят большевики и «мы делаем первый шаг. Либо этот шаг будет сделан нашими врагами».

Первый вариант неприемлем: «Мы не готовы для нанесения первого удара. Низложить, арестовать в ближайшие дни власть мы не можем». Гораздо предпочтительней, полагал Милютин, второй вариант: ждать, когда первый шаг сделает противник. Тогда это будет лишь оборонительное столкновение. «…Возможность его приближается. И к этому столкновению мы должны быть готовы. Но эта перспектива отлична от восстания». В этом направлении Милютин и предлагал «развернуть резолюцию».

После него слово взял Шотман. «Я вновь и вновь доказывал, – пишет он, – что технически мы совсем не подготовлены, что у нас “в случае чего” не будет даже телефонной связи или хотя бы лошадей. Все это надо и можно подготовить… Но взять власть немедленно… совершенно невозможно, мы провалимся!..Спросите военную организацию, она вам скажет, готова ли она. Конечно нет!» Протокол более лаконичен: «Тов. Шотман… доказывает, что мы не можем выступать, но должны готовиться».

Ленин сразу оценил сложность возникавшей ситуации. На заседании присутствовало 10 членов ЦК. Из десяти цекистов, голосовавших 10 октября за ленинскую резолюцию, отсутствовали пятеро: Троцкий, Урицкий, Бубнов, Ломов, Коллонтай. А среди тех, кто пришел на заседание 16-го, по меньшей мере трое – Милютин, Ногин, Рыков – вполне могли поддержать Каменева и Зиновьева. Исход голосования во многом зависел от того, какую позицию займут 15 приглашенных товарищей. И выступление Шотмана было в этом смысле достаточно тревожным сигналом.

Владимир Ильич вновь взял слово. Оба оппонента, сказал он, рассматривают вопрос о готовности к выступлению с точки зрения противостояния массы и вооруженных сил. Между тем, «дело не идет о борьбе с войском, но о борьбе одной части войска с другой». При этом «факты доказывают, что мы имеем перевес над неприятелем». Досталось, по старой дружбе, и Шотману. «Весьма остроумно, – пишет Александр Васильевич, – он проехался насчет “лошадиной связи”, доказывая, что если с моим методом подходить к революции, то нужна не неделя, а годы…» Что же касается предложения Милютина, то не надо вводить в заблуждение собравшихся: речь идет не о корректировке, а о попытке «отбросить резолюцию ЦК» [1049] .

Впервые после трех месяцев «подполья» Владимир Ильич выступал перед аудиторией партийцев, насчитывавшей около трех десятков человек. Видимо, это тоже давало дополнительный заряд. Во всяком случае, Шотман, много раз слушавший Ленина, отметил, что его выступления на этом заседании были, пожалуй, лучшими из всех, которые он слышал за 20 лет знакомства. Эйно Рахья подтверждает: «У некоторых были тоже колебания, как у Зиновьева и Каменева, но после второй речи Владимира Ильича чувствовалось, что эти колебания сходят» [1050] .

Против пересмотра решения ЦК выступил Крыленко. Да, разногласия у них в Бюро, упомянутые Шотманом, есть. Но спад настроений, о котором здесь говорилось, «является результатом наших ошибок». И все Бюро единодушно «именно в том, что вода достаточно вскипела…» Однако определять сейчас момент восстания, как полагает Ленин, нецелесообразно. «Вопрос о выводе войск есть именно тот боевой момент, на котором произойдет бой… Факт наступления на нас уже имеется… И беспокоиться о том, кому начинать, – ответил он Милютину, – не приходится, ибо начало уже есть».