Карл, герцог - читать онлайн книгу. Автор: Александр Зорич cтр.№ 151

Карлу было никаково. Потому что мир взорвался.

6. Средство от горькой смерти

Расстались они, как и встретились, в сумбуре. Обнажив меч и сверкая выразительными гасконскими глазами, именем маршала Бургундии пробившись через ганзейцев де Ротлена, в шатер ворвался д’Эмбекур.

– Ваша Светлость! Прошу простить мою дерзость, но эта женщина всё-таки добыта мною силой меча на бранном поле и по праву войны принадлежит мне!

– Успокойся. Сядь. Выпей вина. Дерзость прощаю. Она пойдет, когда полностью расскажет, – слова обычного французского языка давались Карлу не без труда.

Герцог поднялся с кровати. Он был бледен, почти зелен, словно бы только что очнулся от тревожного, послепохмельного бреда.

– Кажется, мои рассказы Его Светлости не идут впрок, – заметила Доротея вмиг погрубевшим голосом, удаляясь за бочку, чтобы одеться.

Д’Эмбекур сразу как-то сник.

– Извините, сир. Показались французы и я подумал, что если сейчас придется идти в бой, не повидавшись с Доротеей, смерть мне будет чересчур горька.

– Понял. Почему не сыграли тревогу?

– Сыграли, сир, сразу же сыграли. Вы, наверное…

– Наверное. Вот твоя Доротея. Жду тебя во дворе.

Карл снял с оружейной стойки меч и дагу и пошел прочь из шатра – кликнуть валетов, потребовать коня, доспехи и ехать разбираться с французами.

– Благодарю Вас, сир. Извините, сир.

– Хватит извиняться. Мужчина, не ожидал. С Доротеей я не спал, бывают вещи и поинтереснее.

Карл угрюмо усмехнулся и вышел прочь.

7. Французы настроены решительно

Было три часа дня. Пасмурно и ветрено.

Французы подходили к Нанси с запада, тремя колоннами. Хрум-хрум-хрум, по свежему снегу, под которым ещё не слежался толком ночной град. Хрум-хрум-хрум вместе с кондотьерами, которые прошлым вечером наконец нагнали их на правом берегу Соны.

Шли быстро, молчаливо, очень замерзшие, но свежие, потому что Доминик порекомендовал, Пиччинино поддержал, а Обри одобрил решение сняться с предыдущего лагеря за час до полудня, предоставив солдатам возможность вволю отоспаться. Была вероятность, что Карл нападет прямо на походные колонны, и в этом случае люди и кони должны были быть полны сил.

Из тех же соображений – чтобы оградить себя от внезапной атаки карловой летучей артиллерии, о которой с ужасом поведали двое приблудных швейцарцев – в качестве передового заслона к Нанси были высланы кондотьеры, которым Доминик безо всякого удовольствия, но по необходимости войны составил компанию, прихватив с собой полсотни молодых французских рыцарей.

Французская ратная молодежь боготворила галантного убийцу в алых доспехах как самого Миямото Мусаси. В то время как Пиччинино и, в особенности, Силезио, невзлюбили Доминика с первого взгляда – того первого взгляда, который случился ещё в год похода на Нейс.

Причины? – спрашивал себя Доминик. Разумеется, зависть. Зависть к его счастливому мечу, фавору при Людовике, обаянию («Если только я обаятелен», – тут Доминика всегда заедала скромность).

Кондотьеров было, как саранчи – больше тысячи человек. Пестро вооруженные и одетые в разномастные бригантины – малиновые, зеленые, оранжевые, черные и небесно-голубые – кондотьеры живописными сворами выскакивали на гребни холмов, просачивались лощинами, высматривали и принюхивались, чем бы поживиться. Доминик совершенно не мог взять в толк, когда успели у одного из кондотьеров появиться два притороченных к седлу свежезадушенных гуся, а у другого на плечах – крестьянский тулуп.

Французские рыцари не сновали, не суетились, держались плотной группой, окружая со всех сторон Доминика так, что стреле негде было протиснуться. Они ехали ровной рысью и надменно косились на кондотьерские своры. В одной из свор выделялись сивая грива Пиччинино и тускло-рыжий бобрик Силезио.

Доминик, привороженный размеренной ездой, не заметил, когда кряжистый холм с крутыми отрогами, поросшими дубками, успел повернуться на девяносто градусов, а перелески слева – расступиться и открыть свободное пространство, где было всё необходимое.

Слева был город. Справа – лагерь бургундов. А прямо перед ними – заснеженная равнина, до времени идеально белая и абсолютно пустая.

8. Нанси салютует рыцарям Тевтонского ордена

Когда Карл наконец влез в седло и подъехал к лагерному валу, под которым мялась бормочущая гурьба лучников, он понял, что единственный благоприятный момент упущен. Если он вообще был – этот благоприятный момент.

На удивление ладно выстроив скошенный фронт, нарядные оловянные кавалеристы неподвижно застыли между Нанси и гнусным лесистым холмом, овраг на восточном скате которого придавал ему отдаленное сходство с копытом.

Карл сразу же опознал в солдатиках итальянских кондотьеров и сплюнул. Значит, Пиччинино вновь подвернулся под ноги. Что он всюду лезет? На какие такие таинственные услады плоти зарабатывает? У старикана ведь уже давно песок из жопы сыплется, на покой пора, мемуары диктовать, а он шастает и шастает, рыщет и рыщет. Ну погоди ужо, моя продолбанная валькирия!

Карл отметил, что итальянцев много, но всё-таки в пределах допустимого – от силы полторы тысячи. Сами по себе кондотьеры никакого интереса не представляли. Их, пожалуй, можно было смять копейным ударом, обрушившись конной лавой с холма. Полчаса назад это ещё имело бы смысл.

Но под прикрытием кондотьеров на поле уже выходили передовые роты французских рыцарей, а севернее их опушка леса была черна от мелких и суетных цацок. Это была королевская пехота и была она в числе немеряном.

Нанси приветливо салютовал французам из двух пушек.

– Лизоблюды, – отчетливо произнес молодой лучник, стоявший в четырех шагах перед Карлом.

Карл повернул коня, собираясь возвращаться к шатру и созывать военный совет.

В этот момент в Нанси снова грохнули пушки. «Это точно, что лизоблюды, – почти не чувствуя раздражения, подумал Карл. – Совсем тронулась немчура.»

Он оглянулся. Странное дело: в первый раз французам салютовали с западной башни – той, что была к ним ближайшей. Рядом с ней до сих пор висели два размазанных ветром обрывка грязной ваты. А теперь почему-то свежий пороховой дым был порожден северо-восточной, полностью противоположной французам башней крепости. За каким, собственно, хреном? Кому салютуем?

Выяснилось это через двадцать минут, когда на дороге, проходящей прямо вдоль городского рва, между стенами и густым ельником, показались всадники в длинных белых плащах. На этот раз Карл боялся обмануться до последнего, боялся поверить своим глазам и только когда Никколо, который уже давно был рядом, подтвердил: «Да черные кресты, черные! И орлы у них тоже черные, и вообще такая окаменевшая посадка только у мертвецов и тевтонов», герцог облегченно вздохнул.