Их было семнадцать – многие мотоциклы несли в эту ночь двоих
седоков. Три девчонки, двое мальчишек лет десяти – их Кей даже не бил, просто
отшвыривал в стороны. Может быть, слишком жёстко – они не делали попыток
подняться. Но двое подростков с лазерниками в руках, безуспешно выцеливавшие
темноту, не оставили Кею свободы манёвра.
Томми волочился за ним по грязи, словно необычный, но не
слишком эффективный якорь: Кей продвигался сквозь хрупкие тела своих
противников слишком быстро. Толпа заставила его пустить в ход рефлексы, нажитые
годами тренировок. Он ломал руки с зажатыми в них кастетами, насаживал
мальчишек на их собственные ножи, блокировал редкие неумелые удары. Двое
старших, лет семнадцати, у которых были пистолеты, упали, так и не успев
выстрелить ни разу. Кей отключил их приёмами, которые могли показаться щадящими
со стороны.
Последним был мальчишка, ровесник Томми, с грави-дубинкой.
Он крутился на месте, ошалев от происходящего, уже не видя ничего вокруг. Кей
просто подошёл к нему, взял за тонкую кисть с зажатым оружием и ударил мальчика
его собственной дубинкой.
Ночь кричала, плакала, стонала детскими голосами. Кей поднял
Томми за воротник куртки, заорал:
– Ну, чего ты добился?
Мальчик не ответил, захлёбываясь рыданиями, на которые
никогда не был способен Артур Кертис. Кей впихнул его в машину, мокрого,
перемазанного грязью с головы до ног, включил двигатель. Крики остались позади,
только Томми на заднем сиденье всхлипывал, повторяя:
– Гад, гад, зверь, гад…
Кей не обращал на него ни малейшего внимания. Он набрал
двузначный номер на клавиатуре телефона и быстро сказал:
– Учебный центр номер семнадцать, на выезд. Молодёжная
драка, много раненых, нужны реанимационные машины.
– Кто говорит? – Диспетчер службы спасения не казалась
слишком уж шокированной.
– Очевидец, – буркнул Кей, отключаясь. Бросил взгляд на
Томми и добавил: – Невольный.
9
Каль лениво потянулась, прикрываясь одеялом. Насмешливо
посмотрела на Номачи.
– Ты сошла с ума, – сказал он.
– Тю-тю-тю. – Изабелла зачмокала губами. – Какие эмоции, мой
сдержанный друг…
– Каль, армия сожрёт нас с дерьмом. Если уж ты решила
прикончить десантников… боги, они же все с аТаном… то зачем самим лезть в пасть
к Лемаку?
– Теперь он отнесётся к нам серьёзнее. Я поговорила с ним,
Лемак согласен подождать объяснений.
– Каких объяснений? Зачем? У нас сын Кертиса! Берём курс на
Терру, на Эндорию, в любой крупный центр… – Луис встал с кровати, прошёлся по
каюте. Каль поморщилась, но он её реакции на свою наготу не заметил. – Сообщим
всё, сдадим мальчишку, нас вытащат из любых неприятностей. Каль, ты же имеешь
право на доклад Императору! Это ещё лучше! Без орденов не останемся.
– Засунь орден в свою жирную задницу, – сказала Каль. – Или
оденься. Пост заместителя на дикой планетке, это что, венец твоих мечтаний?
– Пока – да! Со временем – увидим! – Гордо вскинув
подбородок, Луис потянулся за одеждой.
– Нет, ты болван. – Каль присела. – Император в ладах с
Кертисом, вынужденно, конечно. Он не станет рисковать всем. А вот если мы
раскрутим пацана сами, если аТан превратится в государственную монополию – что
останется от Кертиса-старшего? Ноль.
– Так зачем нам Лемак? – истерически воскликнул Номачи.
– Мальчик выдержал допрос три «а» без единого писка.
Сыворотка правды в его крови распалась через четыре секунды, нейроподавление
вызвало глубокий и здоровый сон. Мы можем его убить, но не более того.
– А Лемак?
– У армии свои лаборатории, своя контрразведка, своя школа
допрашивания. Объединившись, мы можем раздавить мальчишку. Лучше награда на
троих, чем каторга для нас с тобой.
Номачи засопел, похожий сейчас на жирного и противного
ребёнка. Потом поинтересовался:
– Почему на троих? Маржан, Т/сан…
– Они рядовые исполнители. Им ничего не светит, кроме
очередного звания или взыскания по службе. Мы рискуем, Луис, мы! Но и сливки
будем снимать первыми.
Номачи с сомнением кивнул:
– Ну… мы рискнём. Раз уж мы начали.
Каль с трудом подавила желание сломать любовнику шею.
Артур проснулся, когда Каль вошла в камеру.
– Привет, – сказала женщина. – Ты неплохо выглядишь.
Кертис-младший не удостоил её ответом.
– Ты хорошо подготовлен, – продолжала Каль. – На боль тебе
плевать, так? С наркотиками в твоей крови творится что-то странное. Иммунитет,
привитый ещё до аТана?
Артур молчал. Детям не прививали наркопротекторы – это могло
задержать рост тканей. В его крови циркулировали бактерии-симбионты, охотно
пожиравшие любой инородный химический препарат, даже токсин биотерминатора. Но
и этой тайной Империи «аТан» Артур делиться не собирался.
– Что же нам делать, а? – Каль опустила крышку унитаза и
присела. – Посоветуй.
Кертис-младший закрыл глаза.
– Хочешь, разрешу принять душ? Кровь смоешь, расслабишься.
– А видеодатчики в душе есть? – вопросом ответил Артур. –
Меня это забавляло ещё на Инцедиосе.
Каль почувствовала себя оплёванной. Хуже того, она вышла из
равновесия. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы расслабить мышцы гортани и
ответить прежним тоном:
– Конечно, есть.
– Спасибо, я подумаю. Покрутите пока старые плёнки.
Каль встала. Ей захотелось ударить мальчишку, но после того,
что с ним проделала Маржан, это было просто смешно.
– Ты пожалеешь, – прошептала она. – Мы вытрясем из тебя всё…
всё…
– Вы старая и больная психопатка, – сказал Артур. – Даже
механистка человечнее вас.
Когда Мухаммади увидела Каль, ей не понадобилась усиленная
сенсорика, чтобы понять, как та разъярена.
– Отправляйся к щенку, – приказала Изабелла. – Три «б».
– Ничего не даст, – поднимаясь с пола, произнесла Маржан.
Она беседовала с меклонцем, который уродливым цербером лежал в коридоре у
камеры допросов. – Разрешите применить три «ц» или перейти к калечащим методам.
– Решения принимаю я! – закричала Каль. – У нас ещё три дня
до Лайона, а интенсивность надо наращивать непрерывно!
Она даже не заметила, что объясняется перед механисткой.
Маржан склонила голову:
– Три «б», заместитель Командующего.