Круги на воде - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Назаров cтр.№ 23

Помяни Ангела Рахваила в вечерней молитве, это из его запасов.

Вино было теплым и густым, как мед. Я согрелся, закрепил руль и уснул на скамье. Во сне ко мне приходили незнакомые люди, диктовали на разных языках адреса, телефоны, записки. От их прикосновений меня пробирал мороз. Я заставил себя проснуться, чтобы кошмар кончился.

Когда я открыл глаза, в Аду уже вставало солнце. Оно взошло на Западе и, поднимаясь в зенит, остывало, из красного становясь лиловым. Казалось, оно не только не греет, но источает холод.

По милости Господа, – сказал Руахил, – солнце светит всем. Он сидел у руля, на крыльях его блестел иней. Я осмотрелся и был поражен открывшимся видом:

Справа лежала ледяная пустыня, поземки, переплетаясь, как голодные похотливые змеи, сползали с блестящих белых холмов к ледникам цвета сепии. Слева – пустыня песчаная, трубы заброшенных заводов торчали из красноватых дюн, как ребра из китовой туши. А посередине, плавно изгибаясь, текла река.

Так много места, – прошептал я.

Этот Свет больше Белого, – отвечал Ангел, – он должен вместить триста шестьдесят пять поколений, вымерших на Земле. Там, – Руахил указал рукой на волнообразные морены ледника, – магометане, их Архангелов Исрафила и Азраила мы приветствуем по девятому чину, они не могут приказывать нам.

Здесь, – рука его скользила по унылому пляжу, где валялись колосники и обломки стен красного кирпича, – христиане. Имя нашего Архангела Смерти не произносится, оно – молитва, призывающая его. Иногда над этим враждебным берегом пролетает и сам Уриил – Архангел Раскаяния, этот слышал так много чудовищных исповедей, что ослеп от слез сострадания. Господь дал ему молодого поводыря Мафусаила. Оба они – в трауре все дни, кроме Рождества и Пасхи. Говорят, даже бесы плачут при виде их, столь горька ноша в сумах этих Ангелов.

Тут всегда ветра, – заключил свою речь Руахил. – От Первого Дня ветрам завещано искать Равновесия, но на границе Ада и Джаханнма его попросту нет.

Я смотрел, как ветер, спущенный с цепи гор, метет снега правого берега, как разбиваются волны Аракса о ледяные торосы, и мне стало жаль мусульман, при жизни избалованных земным изобилием и небесным теплом.

Наш берег выглядел куда привычней – песок, битое стекло, кучи шлака, обожженная кислотой земля.

Я давно подозревал, что прогресс затеяли бесы, чтобы вырубить леса – последнее праведное племя – и сжечь нефть, в которую наряду с папоротниками и ящерами входит, например, прах Авеля. Из Земли, подобной Едемскому саду, они устроили Тартар.

На Белом Свете нет, скажем, святых волков, но есть святые деревья. Например, Едемская яблоня, Мамрийский дуб и Честное Древо.

Демографическим взрывом бесы сформировали армию, по числу превосходящую, наверное, весь Девятый чин. Теперь так мало покойников, одни мертвецы, которых готовят к решающей битве.

Заводы внезапно кончились, река совершала поворот, обтекая огромный заболоченный кратер – море Гагарина. На левом берегу показался маяк, казалось, он был обитаем. На веревках сохло ветхое белье. Игрушка – крылатый конь – еще качалась на мостках. Я вопросительно поглядел на Ангела, Руахил развел руками, сейчас он видел не больше моего и ничего не знал о хозяевах.

Над берегом пронеслась крикливая птичья стая.

Эти тоже идут в Ад, – удивился я.

Нет, – сказал Руахил, – они хоть и прилетают сюда, но всегда возвращаются. Я слышал песню о том, что где-то на островах в море Спокойствия обитает Большая Птичья Мать – их родовой Ангел – она баюкает мертвых птиц и хоронит их в яйцах. Эти – чистые существа, их облик, случалось, принимали и Те, Кто выше нас.

А волки? – спросил я.

Не знаю, – был мне ответ, – их принято опасаться.

Болото на нашем берегу вскоре обернулось выжженной степью, горячее дыхание одного берега касалось прохладного лба другого, воды между ними кружились и шипели, призывая туман.

Где же грешники? – наконец спросил я. – Тут сплошная пустыня.

Во-первых, – отвечал Ангел – по молитвам Богородицы от Пасхи до Вознесения грешникам дают отдых от работы и мучений, а во-вторых, преисподняя огромна, и Аракс – не главная река этого мира. В главных текут не вода, но кровь, магма и человеческий жир. Мы ведь с тобой православные, грешную кровь нам вкушать нельзя.

Можешь ли ты получить Восьмой чин? – спросил я, пользуясь тем, что Ангел мне отвечает. – Скажем, если совершишь какой-нибудь подвиг, например, обратишь кого-нибудь из этих? – указал я на чешуйчатую спину, что мелькнула в воде.

Кто-то сотворен овцой, кто-то – пастырем, – сказал Руахил, – и поменяться местами нельзя.

Мы замолчали, и я посмотрел на небо, которое затянуло одно огромное облако, пупырчатое как плацента. Берега постепенно сдвигались, даже облако стало ниже. Наша лодка плыла словно бы внутри лежащей на боку пирамиды, в вершине которой, видимо, и находился исток тёмной реки.

На второй день пути мы увидели всадников. Отряд сабель в двадцать – кони черные, седоки в красном – замер на белом берегу. Я знал, что с правой стороны никто не посмеет вредить нам, но все равно испугался. Благодатный ветер был спокоен, как индеец в боевом оперении, только слова молитв на его поясе вспыхнули в рассветной темноте.

Слуги Малика не шелохнулись, пропуская нас, лишь злые глаза их коней, желтые как осы, еще долго кружились над лодкой и пребольно жалили меня.

Они сторожили не нас, – сказал Ангел, – смотри, ты хотел видеть, вот и грешники.

Под речным обрывом на нашем берегу какие-то голые люди кирками кололи песчаник, возили его наверх на скрипучих тачках. Они не обращали внимания ни на патруль, ни на лодку. Только один старик распрямился, вытер лоб тыльной стороной ладони и, почудилось мне, помахал нам рукой. Что-то в его лице показалось мне настолько знакомым, что я подавился слюной и закашлялся, задыхаясь.

Молись за него, – сказал Руахил, – случалось, и убийц отмаливали.

Небо висело над нами уже так низко, что я разглядел: в тверди насверлены дыры, и когда над Аравийской пустыней вставало солнце, сквозь заброшенные шахты и скважины пробивались его лучи, здешние звезды.

Травы левого берега щекотали цветоносами облака, русло сузилось, и айсберги Джаханнма, как исламская угроза, наседали все решительнее, росли и расширялись на Запад. Горячие ветра Ада уже не пожирали их, но лишь кусали за бороды, вытачивали изо льда чудовищ, и эти монстры грызли теперь борта нашей лодки, замедляли ход.

Наконец мы уткнулись в ледяное войско. Руахил рубил его мечом, топил жаркой молитвой, но лед только лопался и крошился, а вместо каждой срубленной головы тут же намерзала новая.

Все, – сказал Руахил, – дальше придется пешком. Я с тоской посмотрел на ивовую бутыль. Ничего, – улыбнулся Ангел, – попросим у Рахваила еще одну.

Я спрыгнул на лед, Ангел взмахнул крылом, замел лодку снегом, чтобы не оставлять врагу тепло наших тел, и мы зашагали сквозь торосы вперед, туда, где в узкой ледяной щели холодно блестел колючий кристалл – исток Аракса.