Половинный код. Тот, кто спасет - читать онлайн книгу. Автор: Салли Грин cтр.№ 38

Габриэль продолжает:

– Я сказал, что Меркури, возможно, бросила свой дом теперь, когда Охотники висят у нее на хвосте. А может, они его даже нашли. Пайлот рассмеялась и сказала, что его не найдет никто и никогда. Еще она сказала, что собирается отвезти туда эту девчонку, взамен Розы. – Габриэль бросил взгляд на девочку, сидевшую у его ног.

Ван говорит:

– Вряд ли она сказала ей, где именно живет Меркури?

– Пайлот твердо сказала, что только она знает, где это, но никогда никому не скажет. Еще она сказала, что ей самой в этой деревне ничего не грозит. Что рядом с ней отродясь не бывало Охотников. Так что, думаю, они приехали вместе с нами. Значит, либо Иск выдала нас, либо они шли по нашему следу от самой Барселоны.

– Нет, за нами они не шли, иначе меня бы тоже уже здесь не было, – говорит Ван. – Наш внедорожник нельзя было не заметить. Иск по своей воле ничего бы им не сказала, и быстро они тоже от нее ничего не добились бы. Может, кто-то из девчонок? – Она смотрит на Несбита. Тот кивает.

– Значит, Иск мертва или в плену. Если ее схватили, она скажет им о твоей встрече с Селией и о том, что я был там, – говорю я.

– Разумное предположение.

Несбит ругается и обходит машину кругом, попутно пиная ее еще раз.

Девчонка у ног Габриэля шевелится, он что-то говорит ей по-французски. Она отвечает ему так же.

– Перс? – Ван улыбается девочке. – Ее зовут Перс?

– Да, – отвечает Габриэль.

Беседа продолжается по-французски. Ван тоже участвует, и, в довершение всего, в переднюю дверь заглядывает Несбит и тоже вступает в разговор.

Девочка говорит и смотрит на меня, и мне кажется, что я тоже хотел бы сказать ей что-нибудь, но даже по-английски не знаю, как сказать, что мне жалко Пайлот, и я не знаю, что теперь будет с ней, и что жизнь вообще дерьмо, с какой стороны ни глянь. Конечно, Ван может приглядеть за тобой, но приемная мать из нее еще та, да и Несбит был бы своеобразным родителем. Хотя, с другой стороны, все лучше, чем ишачить на Меркури.

И тут по ее глазам я понимаю, что ничего такого она от меня не ждет. А она начинает кричать. Даже не зная французского, я догадываюсь, что она сыплет проклятиями. Ее лицо совсем близко к моему, я вжимаюсь спиной в дверцу машины, а ее слюна брызжет мне в лицо. Габриэль хватает ее обеими руками, оттаскивает от меня, шепчет ей что-то на ухо, но ничего не помогает, она лягает меня, и Габриэлю приходится обхватить ее ногой за ноги, чтобы утихомирить. Я открываю дверцу и вываливаюсь наружу. Встаю, вытирая рукавом оплеванное лицо, и смотрю на клубок из рук и ног на заднем сиденье машины.

– В чем дело?

– Просто она тоже не любит шавок, да еще считает, что это из-за тебя на нас напали Охотники.

Ван выходит из джипа и обходит его кругом, чтобы встать рядом с нами. Она вытаскивает сигарету, Несбит щелкает зажигалкой. Потом Ван протягивает портсигар Габриэлю. Перс что-то кричит и снова брыкается, и я понимаю, что Ван предлагала сигарету ей. Ван поворачивается к Несбиту и говорит:

– Какая строптивая. – И затягивается сигаретой, глотая дым. Потом говорит Габриэлю: – Выясни о ней все, что сможешь.

Габриэль заговаривает с Перс, и она отвечает ему чуть более вежливо. Ван слушает и переводит:

– Ее родители умерли, отец много лет назад, мать недавно, от рук Охотников; сама девчонка сбежала. Ей десять, так она говорит. Пайлот собиралась отвести ее к Меркури.

Ван добавляет:

– Не думаю, чтобы Меркури обрадовалась бы этой мелкой злючке. Но она может оказаться нам полезной. Раз Меркури ищет ученицу, Перс может стать нашим пригласительным билетом в ее дом.

– Остается только найти сам дом.

– Верно, и эта проблема начинает меня утомлять. – Ван снова глубоко затягивается сигаретой. – Габриэль, ты ведь спрашивал у Перс, знает ли она, где дом Меркури?

– Да. Она говорит, что не знает. Я ей верю.

Ван роняет сигарету на землю и смотрит на нее.

– Да, я тоже. А значит, единственный способ узнать это – спросить у самой Пайлот.

– Снадобье? – спрашиваю я.

– Да, но это не так просто. Лучше всего было бы, конечно, зелье правды, но оно долго готовится, требует адаптации к конкретному человеку, да и вообще хорошо работает, только когда человек крепок телом, но слаб духом. А у нас тут костлявая и упрямая умирающая ведьма. Куда сложнее.

– И что?

– Есть другой способ: снадобье, которое дает доступ к ее памяти об этом месте, о том, как она туда ходила, что там делала.

– Видение?

– Да. Я смогу приготовить его, если у меня будет что-нибудь от Пайлот и что-нибудь от Меркури. – Она без особой надежды смотрит на Габриэля. – У тебя, наверное, ничего такого нет?

– Есть булавка, которую я снял с Розы. Меркури делала их сама и давала ей. – Габриэль показывает ее Ван, но та качает головой. – Это магия. Если я воспользуюсь ею, она может исказить магию снадобья.

– Другого выхода нет. Придется пробовать зелье правды, – говорю я.

– У нас мало времени, – стоит на своем Ван.

Габриэль говорит:

– Может, мы просто спросим у нее, когда она придет в себя; вдруг она передумает.

– Вряд ли, но другого выхода у нас нет. Она проснется через пару часов. А до тех пор мы будем отдыхать. Мы все устали.

– Прямо здесь? – переспрашивает Несбит, озираясь на окружающее нас огромное пустое пространство.

– Да, – отвечает Ван. – В месте последнего упокоения Пайлот.

Темнеет, я ухожу в поле, ложусь на голую землю и закрываю глаза. В голове у меня каша.

Засыпая, я думаю об Анне-Лизе. Я иду с ней вдоль реки, по цветущему лугу, небо над нашими головами ярко-синее. Мы с ней ложимся на траву, вокруг перекликаются птицы. Ветерок треплет мою рубашку, солнце пригревает лицо. Я перекатываюсь на бок. Анна-Лиза смотрит в небо; ее кожа сияет, раскрасневшись на солнце, и она что-то говорит, шевелит губами, но я не слушаю, а просто думаю о том, как мне нравится смотреть на нее. Я тихонько дую ей в ухо, ожидая, что она улыбнется, но она не улыбается; она продолжает говорить. Я нагибаюсь, чтобы поцеловать ее, но она не отвечает на мой поцелуй, и тогда я ложусь так, чтобы глядеть на нее сверху, прямо ей в глаза. Глаза у нее такие же синие, как всегда, но они не видят меня: они вообще ничего не видят, серебряные блестки в них замерли. Застыли. И тут меня как будто подбрасывает над ней, и я не могу коснуться ее. Она лежит на земле, двигает губами, но не говорит; она хватает ртом воздух, испускает свой последний вздох. Меня уносит от нее все дальше, с высоты я вижу, что она лежит на траве у коттеджа, а Меркури стоит над ней, и штормовой ветер относит меня от нее, и я кричу на Меркури. Тут я просыпаюсь и сажусь.