Измена Анны Болейн королю Генриху VIII - читать онлайн книгу. Автор: Галимов Брячеслав cтр.№ 36

– Как прикажете, – кивнул человек в сером.

– Все донесения будете читать сами, и фрейлине Сью скажите, чтобы она передавала свои отчеты вам. Впрочем, я думаю, что известие о моей болезни быстро распространится при дворе, так что фрейлина не будет особенно вас утомлять своими докладами.

* * *

Королева Анна слушала игру музыкантов. Они исполняли старинные народные песни, а в заключение пропели баллады на стихи авторов нынешнего века. Королеве запомнились два четверостишия:

Пусть почести влекут неугомонных,

Палаты, храмы, толпы у ворот,

Сокровища, что тысячи забот

И тысячи ночей несут бессонных.

Волшебные цветы лугов зеленых,

В прохладной мураве журчанье вод

И птичка, что любовь свою зовет,

Влияют благотворней на влюбленных.

Она глубоко вздохнула, услышав эти строки.

Отпустив музыкантов, Анна сидела неподвижно у стола, машинально перебирая красивые камешки, которые оставила здесь ее дочь, и глядя на огонь в камине. Сью примостилась на бархатном табурете возле королевы и терпеливо ждала, когда та отвлечется от своих мыслей.

Анна вздохнула еще раз, и еще, и затем сказала:

– Было время, когда король сам сочинял для меня стихи и песни. Он клялся мне в своей любви.

– Я уверена, что его величество и сейчас любит вас, мадам, – возразила Сью.

– Не знаю. Может быть. Но его любовь очень странная: то он груб со мной, то чрезвычайно любезен; я не могу поделиться с ним моими проблемами, он равнодушен к моим переживаниям; я ощущаю себя вещью, принадлежащей Генриху, о которой он вспоминает только тогда, когда она ему нужна. Возможно, он считает такие отношения нормальными между супругами, возможно для него это и есть любовь, но для меня любовь – нечто иное! А, кроме того, меня оскорбляют и унижают его бесконечные упреки в том, что я не родила ему сына. Как будто я этого не хочу, как будто я специально родила девочку и отказываюсь больше рожать! – Анна гневно отбросила камешки в сторону.

– А как он относится к Елизавете! – горько сказала она, переведя дух. – Ребенок-то в чем виноват? Она такая смышленая девочка, всё понимает, – каково ей чувствовать, что отец не любит ее? И за что? Лишь за то, что она девочка, а не мальчик!

Сью внимательно слушала королеву, кивая головой и поддакивая.

– Я не навязывалась его величеству, – гордо произнесла Анна, – и не добивалась его любви. Мне не нужна корона, не нужна власть и не нужны богатства, если за них надо отдать в уплату свое счастье. Я почти ничего не понимаю в финансах, но цену счастья я знаю хорошо: оно стоит дороже, чем все королевства на свете.

– О, да, мадам, – вздохнула Сью. – Конечно, что может быть дороже любви и преданности! Как прекрасно, когда рядом есть человек, который ценит, уважает и по-настоящему любит вас, не правда ли?

– Да, наверное, – Анна поправила прическу и зачем-то повернула браслет на левой руке.

– Ступай, милая Сью! Ты мне сегодня больше не понадобишься, – сказала она.

– Но ведь еще так рано, мадам. Неужели вы ляжете спать? – удивилась фрейлина.

– Ступай, – повторила Анна. – И, пожалуйста, передай всем моим придворным, что они тоже свободны на сегодня. Скажи им, что королева будет молиться допоздна, а после сама приготовится ко сну. Прикажи также гвардейцам никого сюда не пускать.

– Но если его величество вернется и захочет войти к вам? – переспросила Сью, расширив глаза.

– Король не вернется раньше следующей недели, – уверенно ответила Анна. – Он увлечен травлей зверей; он далеко от Лондона. Иди, милая Сью! Ты мой хороший верный друг, но сейчас я должна остаться одна.

* * *

Выждав несколько минут после ухода Сью, Анна подошла к дверям и прислушалась. Голоса придворных, раздававшиеся в приемном зале, стихли, из чего Анна заключила, что все разошлись. Для верности она постояла у дверей еще немного, но всё было тихо; лишь у одного из гвардейцев, стоящих в карауле, алебарда ударилась о каску, когда он переминался с ноги на ногу.

Тогда Анна прошла в гардеробную, рядом с которой была ее туалетная комната. Тут она с большим трудом освободилась от тяжелого, украшенного золотым шитьем парчового платья и сняла шелковую нижнюю рубаху. Затем, намочив губку в ароматической воде, она тщательно протерла всё тело; после этого надела тонкую льняную сорочку и темно-синее шерстяное платье, в котором была похожа на женщину из небогатой дворянской семьи. Из украшений она оставила браслет на левой руке, а сережки поменяла на бирюзовые, которые носила еще в девичестве.

Осмотрев себя в зеркало, она осталась довольна своим видом. Вытащив из-за груды старых платьев теплый суконный плащ с накидкой, Анна перекинула его через руку и направилась к спальне.

Здесь у стены стоял шкаф, оставшийся от прежней обстановки. Придворных удивляло, почему новая королева не избавилась от него, – никто и не подозревал, что шкаф скрывает тайный ход, ведущий из спальни королевы в дворцовые подвалы; оттуда по подземному тоннелю можно было выйти за пределы дворца. Этот тайный ход был пробит еще при отце Генриха, боявшегося заговоров; Анна узнала о нем от самого короля, а больше он никому не был известен.

Менее чем через час, королева, закутанная в суконный плащ и никем не узнанная, сошла с нанятого ей в городе портшеза и скрылась в маленьком чистом домике на тихой тупиковой улочке. В единственной комнате этого домика ее ждал молодой джентльмен с расчесанной бородкой, волосы которой были собраны в элегантный пучок и подвязаны шелковой синей лентой. При виде королевы джентльмен пал на колени и вскричал:

– Жизнь мне дарующая прекраснейшая из женщин! Сколько лет, нет, сколько столетий ждал я вас?! Но вот вы пришли, и сотни лет ожидания ничто по сравнению с минутой свидания с вами!

– Ах, Джордж, вы не можете обойтись без выспренности! – с досадой сказала Анна. – Почему вы не хотите говорить просто, без затей и без надрыва? Иногда мне кажется, что ваше чувство ко мне надумано и идет не от сердца.

– О, разве я вам дал хоть малейший повод усомниться в моей любви к вам? – воскликнул Джордж. – Я любил вас, когда судьба разлучила нас, когда вы стали супругой короля и королевой. Я страдал, видя вас, и умирал, когда был лишен этого страдальческого удовольствия! Я чахнул, как чахнет дерево с подрубленными корнями; я был обречен на смерть! И вдруг, о чудо, вы подали мне робкую надежду на счастье, – и воссияло солнце, и жизнь вернулась ко мне! Да, я плачу от счастья, я смеюсь от радости, – как я могу оставаться спокойным? Может ли быть спокойной буря, может ли быть тихим шторм?

– Хорошо, Джордж, простите меня, я не хотела вас обидеть; видно, такая у вас манера любить. Не перебивайте меня, я хочу сказать вам нечто очень важное. После давешнего праздника, после нашего решительного объяснения, я поняла, что мы были всегда предназначены друг для друга. Я едва могла дождаться удобного момента, чтобы придти сюда. Я очень соскучилась. Вы и моя дочь – два единственных человека в мире, которых я люблю, – проговорив это, Анна покраснела, но не отвела глаз от Джорджа. – Вы понимаете, что будет, если кто-нибудь узнает, что я была здесь, с вами наедине? – продолжала она. – Мы погибнем. Но мне все равно. Я не могу без вас, Джордж.