Красные цепи - читать онлайн книгу. Автор: Константин Образцов cтр.№ 136

Что и произошло, как я уже сказал, буквально через двадцать минут.

Неприметный серый «Ford Focus» аккуратно держался в двух-трех машинах за мной, сохраняя индифферентный вид праздношатающегося прохожего и почти неразличимый в однообразном потоке машин. Я провел его через три поворота; он все так же спокойно плыл за мной с напускным равнодушием, разве что только не вертел решеткой радиатора по сторонам, делая вид, что любуется архитектурными памятниками. Я подпустил его поближе, запомнил номера, увидел, что в салоне сидят двое мужчин, а потом резко свернул направо в боковую улицу, проехал метров сто и остановился. «Ford» появился через несколько секунд и тоже встал у тротуара метрах в ста от меня. Оба его пассажира вышли из салона, оживленно переговариваясь, разглядывая номера домов и создавая видимость того, что никак не могу определиться с нужным им адресом. Я посмотрел немного на это представление, потом тронулся с места и выехал из боковой улицы, повернув налево. «Ford» остался стоять на месте, зато минут через десять в зеркале заднего вида стеснительно замелькала серебристая «Toyota Corolla» с водителем и пассажиром на переднем сиденье. Я снова закружил по улицам, проведя ее через три поворота, а потом свернул в переулок с односторонним движением и нагло поехал по встречной, с любопытством оглядываясь назад. «Toyota» пропала, зато через некоторое время ко мне прилипло какое-то отечественное вишневое недоразумение, тоже с двумя пассажирами в салоне.

Через полчаса я насчитал уже пять экипажей наружного наблюдения: все на неброских автомобилях, старательно пытающиеся не обнаружить себя, уходящие в сторону после трех-четырех поворотов и все, как на подбор, с двумя мужчинами на передних сиденьях. Последний факт я искренне посчитал для себя обидным. При серьезном подходе к делу следовало бы использовать семейные пары на мини-вэнах, желательно еще и с бабушкой в салоне, если уж так хочется оставить в тайне свои маленькие шпионские игры. Впрочем, держали они меня цепко; время уже поджимало, и мне вовсе не хотелось устраивать ревизию всему обширному автомобильному парку, имеющемуся в распоряжении городской разведки Кардинала. Поэтому я объехал нужный мне квартал со стороны, противоположной набережной канала и входу во дворы, ведущие к дому Роговера, резко затормозил у арки и почти бегом выскочил из машины. Шедший за мной следом серебристый «Nissan» мгновенно ускорился, пролетел вперед метров пятнадцать и тоже затормозил у обочины. Уже вбегая в арку двора, я услышал, как дважды хлопнули дверцы автомобиля и застучали по асфальту торопливые шаги.

Они не хотят слишком явно обнаруживать слежку, поэтому у меня есть несколько минут форы. Я на ходу разбираю мобильный телефон, убираю корпус в один карман, засовываю аккумулятор в другой и оглядываюсь. Двор небольшой, почти квадратный, с тремя покосившимися хлипкими дверями черных лестниц и одной низкой аркой в углу. Я быстро подхожу к одной из дверей, толкаю ее и вхожу.

Сырой полумрак, пропитанный запахами плесени, хлорки и крысиного яда. Из узкой черной двери подвала сочится вонючий удушливый пар. Стены покрыты густыми зелеными разводами грибка, лестница покосилась, на месте некоторых ступеней чернеют провалы. Я осторожно преодолеваю первый пролет, стараясь держаться поближе к стене: так меньше вероятности рухнуть вниз, если гнилая лестница под ногами вдруг решит обвалиться именно в этот момент. На узкой площадке первого этажа стоит почерневший то ли от ржавчины, то ли от копоти остов детского трехколесного велосипеда. За двумя распухшими от сырости и времени толстыми дверьми квартир первого этажа мертвая тишина. Я аккуратно придвигаю велосипед ногой к самому краю лестницы и поднимаюсь выше. Расшатанная рама на площадке между вторым и третьим этажом приоткрыта, и я как раз успеваю занять рядом с ней наблюдательную позицию, когда во двор вбегают два человека. Я вижу их сквозь грязное стекло, покрытое пылью и дождевыми потеками, держась чуть в глубине полутемного помещения, чтобы меня нельзя было заметить снаружи. Двое быстро огладываются, перебрасываются несколькими негромкими словами, потом один из них устремляется к арке, ведущий в другой двор, а второй решительно направляется к двери, в которую две минуты назад вошел я.

Снизу доносится тихий скрип. Потом осторожный, почти совершенно бесшумный шаг, еще один, и человек замирает, прислушиваясь к вязкой липкой тишине, насыщенной подвальными испарениями. Я перестаю дышать и немного отклоняюсь в угол между окном и стеной, чтобы он не заметил меня снизу через лестничный пролет. Снова осторожные шаги. Секунды ползут, словно с трудом преодолевая сопротивление удушливой атмосферы. Внезапно раздается дребезжащий жалобный грохот — это задетый ногой моего преследователя рухнул предусмотрительно поставленный на самый край верхней ступени остов детского велосипеда. Снизу доносится шипящая брань, потом торопливые шаги и раздраженный удар захлопнувшейся двери. Я выгладываю в окно: человек быстрым шагом пересекает двор, направляясь к другому черному ходу.

Времени у меня немного. Я не знаю, какие инструкции есть у этих парней на случай, если они меня потеряют, но почти не сомневаюсь, что скоро сюда подтянутся остальные группы и начнут прочесывать квартал вдоль и поперек. Впрочем, для того чтобы обойти полностью все местные дворы и закоулки и проверить каждую квартирную нору им потребуется весь день. Но все же медлить не стоит. Я быстро поднимаюсь наверх, мимо грязных стен, покосившихся дверей с гроздьями засаленных звонков, перешагиваю через порванные пакеты с мусором, добираюсь до конца лестницы и открываю низкий чердачный люк. Осторожно ступаю, стараясь не задевать ногами скромную утварь отсутствующих днем обитателей чердака: почерневшую кастрюлю, скомканный грязный ватник, разбухшее от грязи и насекомых одеяло. Еще несколько шагов в пыльной темноте в сторону пробивающейся через щель полоски тусклого серого света — и я выхожу на крышу, вдыхая полной грудью мелкий моросящий дождь и серый влажный воздух низкого неба.

Два века назад дома в центре строились без всякого генерального плана, ориентируясь только на большие проспекты и улицы, проведенные, словно по линейке, под прямыми и острыми углами и расчерчивающие ровные пространства болотистой почвы, слегка прикрытой песком и булыжниками мостовых да застроенной кое-где низкими деревянными зданиями. Обычно подрядчик возводил четыре стороны дома, выходящие на проспекты или стихийно образовавшиеся в результате застройки переулки, которые были снабжены парадными подъездами разной степени благоустроенности в зависимости от предполагаемого уровня достатка жильцов. В центре образовавшегося четырехугольника располагался двор, куда выходили двери черных ходов, ведущих в кухни и предназначавшихся для прислуги. Получалось некое подобие средневекового замка: четыре стены, закрытый воротами двор и множество внутренних ходов, лестниц, коридоров и переходов. Потом к такому дому пристраивался еще один четырехугольник, потом еще и еще; дворы соединялись сквозными арками, образуя запутанные каменные лабиринты. Места для застройки в городе постепенно становилось все меньше, четырехугольники становились треугольниками, дворы уменьшались в размерах, все больше напоминая мрачные сырые колодцы, куда никогда не проникали солнечные лучи. Иногда дома неплотно соединялись друг с другом, и между ними образовывались пустоты, щели и каменные мешки, в которые тоже подчас вели арки и проходы, а иногда выходили лишь окна квартир, годами смотревшие друг на друга и на грязные стены с расстояния всего в пару метров. Так вырастали целые кварталы, похожие на беспорядочно набитую мебелью комнату, где между огромными шкафами и шифоньерами оставались узкие пространства, в которые забивалась сначала пыль и грязь, а потом появлялись и те существа, для которых грязь, сырость и мрак были лучшей средой обитания.