Принцесса крови - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Агалаков cтр.№ 27

Но рыцарская конница уже растягивалась с обеих сторон поля двумя плотными и широкими косами, стремительно двигалась недалеко от частокола, и он, Карл Орлеанский, был захвачен этим движением, этим стремительным, летевшим вперед потоком.

Но если такие тучи стрел поднимаются вверх над английским лагерем, несутся ввысь и падают на пеших французских воинов, почему их не преследует то же самое?

А частокол казался уже на расстоянии вытянутой руки…

Вот тогда Карл Орлеанский и увидел, как над палисадом стали подниматься рыжие, бородатые физиономии англичан, с отброшенными за спину капюшонами; вооруженные непривычно длинными, круглыми луками, они целились в противника…

…Карл д, Альбре оглянулся на фланги. С двумя стальными тучами что-то происходило. Не успев удариться о частокол, тучи худели на глазах, разрывались, стелились по земле. Конница гибла. Лучники! Но сколько их? Тысяча? Две? Больше?

— Прибавить шаг! — зарычал он так, чтобы его услышало как можно больше солдат. — Хотите лечь в этом полое, так и не добравшись до англичан?! Прибавить шаг!!

Коннетабль понимал, что грязь и тяжелое оружие затрудняют движение его солдат. Некстати был и дождь. И ему, главнокомандующему, и его многочисленной свите куда легче было передвигаться на боевых конях, чем основному войску — на своих двоих, но решение атаковать было принято. И назад пути не было. Поэтому стоило поторопиться… Он то и дело забывал о медленно редевшем пешем войске. Несмотря на тучи стрел, взмывавших в небо от лагеря англичан и падавших на его солдат, взгляд Карла д, Альбре притягивали фланги. А именно — рыцарская конница, во все века прославлявшая Францию в боях — на Западе и на Востоке, основа королевского войска. Без которой любому французскому командиру трудно было себе представить победоносное сражение.

Что-то страшное сейчас творилось там…

…Не меньше пяти стрел пробили щит Карла Орлеанского и остановились только благодаря хорошему доспеху — мощной кирасе и наплечникам. Две стрелы прошили насквозь кольчугу и стальные наручи, только чудом не покалечив ему руку. Точно и не с ним происходило все это!

Лучники били не столько по рыцарям, сколько по лошадям. Казалось, этих крестьян за палисадом целая тьма. Без числа. Море луков раскачивалось за частоколом, каждые несколько секунд посылая тысячи стрел, от которых невозможно было увернуться, скрыться куда-то. Бронированные тела летевших мимо палисада коней были усыпаны стрелами, подбитые животные пролетали еще несколько футов и всей, закованной в броню тушей обрушивались в грязь. Или, с диким ржанием, вставали на дыбы, сбрасывая всадников, а потом, разом, опрокидывались навзничь, в ту же жижу и друг на друга. Но чаще — несчастные животные падали на передние ноги. Рыцари перелетали через своих коней. Скакавшие сзади со всей силы налетали на своих товарищей и тоже, вместе с лошадьми, раненные ли, нет, бухались в грязь, ломая руки, ноги и шеи, образуя стальную кашу, выбраться из которой было практически невозможно. А стрелы добивали тех, кто, легко отделавшись, пытался скорее подняться и с мечом в руках броситься на неприятеля.

Только малая часть рыцарей, которую защитили своими телами их же товарищи, ворвалась в лагерь врага, но тут же была встречена конницей англичан. Держа копье наперевес, впереди французов врубился в ряды английских рыцарей сам Луи де Буа-Бурдон. Встречавшие французов англичане не были вооружены копьями — они сжимали мечи, молоты и секиры. Это и подвело их. Тяжелые французские копья, державшиеся на фокрах, стальных подпорках для копий, привинченных к кирасам, легко выбивали из седла любого противника. Нужно было только не промахнуться — найти роковую для врага точку в его панцире. Копье де Буа-Бурдона первым выбило из седла англичанина, разворотив тому шлем, ничего не оставив от лица. Бросив копье, де Буа-Бурдон уже держал в руках другое оружие. Три стальных шара с шипами, на длинных цепях, взмыли над головами англичан, первый ряд которых был скомкан напором французов. Обладавший огромной силой, Луи де Буа-Бурдон сокрушал противника — стальные шары ломали руки, державшие мечи, легко сбивали забрала, оставляли на шлемах вмятины и дыры, крушили черепа, оглушали лошадей, опрокидывали на землю врагов.

Карл Орлеанский, хоть и летел мимо частокола в первых к нему рядах, уцелел. Остался в живых и его боевой конь, но только благодаря хорошему доспеху и случаю. Правда, конь его был ранен в ляжку двумя стрелами, но мощная броня далеко не пустила английскую сталь, и конь двигался хорошо, быстро. Его копье ударило в щит английскому рыцарю, но рука англичанина не сдержала удара: щит отвело в сторону, острие копья вонзилось в край забрала и открыло его, как острый нож открывает плотно сжатую раковину. Ударом сорвало шлем, оглушенный рыцарь вывалился из седла. Выхватив длинный меч, Карл Орлеанский отразил щитом удар другого атаковавшего его рыцаря и погрузил меч в шею его лошади, там, где заканчивался ее стальной шлем-намордник. Вместе с лошадью английский рыцарь упад под ноги своим же, наступавшим на французов, товарищам…

…Добрая четверть солдат первой линии французского пешего войска, которым командовал коннетабль Карл д, Альбре, полегло или было ранено еще на подступах к палисаду. Оставшиеся три четверти порядком устали, топча в плотном ряду грязь, в полном вооружении продвигаясь к противнику под дождем, поливавшем поле.

Пешим было хуже видно, как обстоит дело на флангах, хотя они то и дело тянули головы: им хотелось знать, какова будет поддержка своей конницы, когда они подойдут вплотную к палисаду. Им хотелось думать, что мощные рыцари сомнут неприятеля, ворвавшись за частокол, примут удар на себя, отвлекут лучников, заставят тех вооружиться топорами. И тут ударят они — замкнув англичан в кольцо.

Но Карлу д, Альбре и немногочисленным конным рыцарям, составлявшим его свиту, картина на флангах, пусть в общих чертах, открывалась куда лучше. Они даже подняли забрала, чтобы не пропустить ничего. Карл д, Альбре видел, что у палисада, где ударила конница, разворачивается самая грандиозная катастрофа, которую он даже не смел себе предположить. Перед его взором гибли те, кто еще недавно, на огненных конях, стоивших целые состояния, не находил себе места. Забыв о воинской дисциплине, не ведая ее, готовые записать своего главнокомандующего в предатели, они рвались в бой. И вот они его получили — на свою голову, железными грудами ложась перед палисадом…

— Наши фланги смяты, — громко прошептал ехавший рядом с коннетаблем рыцарь де Вернуа. — Монсеньер…

— Я вижу! — отозвался коннетабль. — Лучше бы я был там! — Теперь на него смотрели все рыцари свиты, кто услышал эту фразу. — Они гибнут быстро, — зло бросил коннетабль, — а нам надо плестись к этим чертовым кольям через все поле! Проклятые бароны, глупцы…

Стрелы, тысячами падающие с неба, мало волновали окружение полководца. Все думали о том, что без поддержки конницы дела их плохи. А на флангах тем временем благородные аристократы расплачивались за гордыню — и расплата эта была скорой, как предательский удар ножа в сердце.

— Если мне кого и жалко, так это кавалера де Буа-Бурдона, — бросил коннетабль рыцарю де Вернуа. — Он не хуже меня знал, чем все это кончится. — И значительно громче прибавил: — Мы идем на смерть, благородные сеньоры, так примем же ее достойно, как это должно сделать французским рыцарям!