Гангут. Первая победа российского флота - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Шигин cтр.№ 26

— Легче гресть! Береги весла!

Но без столкновений все равно не обходилось, и тогда ломались как спички весла, трещали борта, а над гаванью разносился добротный русский мат.

Особо натаскивали рулевых:

— Объясняю в последний раз, что, правя по компасу, следует удерживать носовую курсовую черту на заданном отсчете картушки. Это ясно?

— Ясно! — шмыгали носами будущие рулевые.

— Хорошо! Идем дальше!

— Если курсовая черта будет отклоняться вправо от заданного курса, значит, нос шлюпки уваливается вправо, и наоборот.

— Что такое право?

Не тратя время на долгие объяснения, капитаны по испытанному методу вешали справа от руля клок сена, а слева — клок соломы.

— Сено — это влево, а слома — это вправо. Теперь понятно?

— Теперь понятно! — кивали головами обучаемые.

— Значит так, если курсовая черта будет отклоняться от заданного курса к сену, — значит, и нос шлюпки уваливается к сену, и наоборот, если к соломе, — то к соломе. А потому для приведения галеры на заданный курс необходимо переложить руль в сторону, противоположную отклонению курсовой черты. Если клонится к сену, то перекладываем к соломе, а если клонится к соломе, то перекладываем к сену. Это понятно?

— Понятно! Понятно! — галдели будущие зейманы.

Отдельно обучали армейских офицеров, из которых предстояло в течение каких-то недель сделать моряков. Тут уже говорили о материях более высоких.

— Запомните, господа, что каждое резкое изменение курса ведет к потере скорости, а каждый зигзаг — к удлинению пути следования.

Старые галерные мореходы чертили свинцовыми карандашами бумажные листы:

— Управление по створу считается наиболее точным и удобным. В качестве створа можно использовать два отдаленных друг от друга береговых объекта, расположенных на одной линии с курсом шлюпки. Правят так, чтобы удерживать свою галеру на линии избранного створа. Если створные знаки или избранные в качестве створа предметы начнут расходиться, то нужно изменить курс в ту сторону, в которую отошел ближний знак от дальнего. Уразумели?

— Честно говоря, пока не очень! — чесали затылки Преображенские и семеновские поручики и прапорщики.

— Объясняю еще раз…

* * *

С приказом о выходе в море задержки тоже не было. 9 мая 1714 года галерный флот оставил Петербург. Вот на флагманской галере взвился подготовительный флаг, одновременно звонко грохнула сигнальная пушка.

Галерные капитаны разом прокричали в жестяные рупоры:

— Уключины вставить! Весла разобрать! Весла!

Равняясь по загребным, гребцы подняли свои весла и уложили в уключины. При этом лопасти весел развернуты не абы как, а гранью вверх с небольшим наклоном к воде.

Взоры всех снова сосредоточены на флагманской галере. Там взвивается новый флаг — на сей раз походный. Ну, кажется, поехали!

Капитаны кричат в рупоры:

— На воду раз!

Равняясь по загребным, гребцы наклоняют мускулистые тела, вытягивают руки вперед и синхронно заносят лопасти весел в сторону носа шлюпки.

— Два-а! — протяжно кричат капитаны.

Гребцы одновременно опускают лопасти в воду и, отклоняясь назад, с силой проводят лопасть в воде. Окончив гребок, весла разом, уходят обратно для следующего гребка. Со стороны казалось, что галеры, будто какие-то водоплавающие птицы, машут огромными крыльями, но никак не могут взлететь.

— Раз! Два-а! Раз! Два-а! — это уже кричат комиты в унтер-офицерском чине. По старой галерной традиции капитаны дают лишь первую команду к гребле — это их прерогатива и только их право.

Пока ритм гребли невысок, гребцы должны приноровиться и обвыкнуться, к тому же надо беречь и их силы.

На выходе все обошлось без происшествий. Капитаны маневрировали так, что никто никого не пропорол своим шпироном, а новоявленные гребцы работали если не слишком умело, то все же добросовестно. Авангард вывел в устье Финского залива сам корабельный шаутбенахт Петр Михайлов. Царский судовой штандарт подняли на галере «Святая Наталья». Арьергардом должен был командовать галерный шаутбенахт И.Ф. Боцис, но он скончался на борту галеры в ночь перед выходом. Над флагманской скампавеей кордебаталии трепетал флаг генерал-адмирала Апраксина

С Федором Матвеевичем Апраксиным у Петра были отношения не только слркебные. Дело в том, что генерал-адмирал российского флота был не просто близким и преданным сподвижником русского царя, но приходился ему сводным родственником — сестра Апраксина была супругой покойного царя Федора Алексеевича, брата Петра по отцу. Удивительны гримасы истории! Если в начале своего жизненного пути Федор Апраксин был всего лишь братом царицы, то сейчас, по прошествии трех веков, кто упомнит царицу Марфу? Имя же первого генерал-адмирала российского флота и сегодня помнят все, кому дорог российский флот.

По свидетельству современников, не отличался выдающимися способностями, но был добрым и правдивым человеком, веселым, гостеприимным и радушным хозяином-хлебосолом. В служебной деятельности отличался усердным и точным исполнителем предначертаний царя, хотя и не всегда их приветствовал. По собственному выражению Апраксина, он исполнял службу «по силе ума своего радостным сердцем и чистой совестью». Из обширной переписки Апраксина можно видеть, что он обладал добрым сердцем, мягким и миролюбивым характером.

Еще во время знаменитого плавания в Керчь в 1699 году Петр определил Апраксина в морские офицеры. А затем, видя его интерес и склонность к морскому делу, поставил его во главе Адмиралтейского приказа. Несколько лет спустя Апраксин был пожалован в адмиралы и определен президентом Адмиралтейства, чуть позже — и в генерал-адмиралы. По облику и натуре Апраксин был настоящим русским барином, дородным телом, весьма обстоятельным в делах и неторопливым в действиях, благоразумным и благонравным.

Каждое решение Апраксин всегда тщательно взвешивал и обдумывал, чем порой выводил из себя импульсивного и нетерпеливого Петра. Однако на деле оказывалось, что генерал-адмирал почти всегда оказывался прав.

— Прыткость надобна лишь при ловле блох да тараканов! — всегда говорил подчиненным генерал-адмирал, назидательно поднимая указательный перст.

Достаточно любопытными были и служебные отношения между Петром и Апраксиным. С одной стороны, Апраксин был верноподданным своего государя и был предан ему телом и душой. Однако в рамках флота Петр, имея всего лишь чин шаутбенахта (контр-адмирала), официально подчинялся генерал-адмиралу, поэтому подчинялся своему кузену. Оба при этом старались соблюдать субординацию. При этом мудрый Апраксин всегда знал свое место и, принимая особо важные решения, всегда советовался с Петром; что же касается стратегических вопросов, то там он беспрекословно исполнял волю царя. Петр ценил деликатность Апраксина и искренне его уважал. Любопытно, что Апраксин был один из немногих, кому на своих шумных пирах царь не наливал обязательный убойный «кубок большого орла». Да и о тех или иных решениях царь обычно говорил во множественном числе: «мы стали думать», «мы решили», имея в виду себя и Апраксина